Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
Письмо, отправленное в Лесной М.И. Брусяниной. Из архива В.О. Брусянина
Через несколько дней Мария Ивановна получила ответ от бельгийского посланника, в котором тот в изысканных выражениях сообщал, что перешлет письмо самому королю. А еще спустя некоторое время от посланника пришло новое письмо, в нем тот передавал благодарность короля. «Я была удовлетворена, – вспоминала Мария Брусянина. – Фемистокл сравнялся с Мильтиадом и мог спать спокойно». Кстати, по ее же признанию, письмо бельгийскому королю вызвало осуждение некоторых знакомых, исповедовавших социалистические взгляды: они не преминули
Деятельное участие принимала Мария Брусянина в возникшем в то время «Обществе молодежи и интеллигенции Лесного». Оно ставило перед собой задачи просветительского характера, устраивало лекции, доклады, концерты.
На собраниях этого общества Мария Ивановна нередко выступала со своими стихотворениями. «Композитор Пергамент, который после отъезда Лабза жил в нижнем этаже нашего дома, положил на музыку мое стихотворение, которое на одном из концертов и исполнялось, – вспоминала Мария Брусянина. – Еще одно стихотворение положил на музыку композитор Кашеваров. Но того мне так и не удалось услышать. Разразилась революция, и в то время никто и не думал об издании романсов».
В 1917 году литературная общественность Петрограда торжественно отметила 25-летие творческой деятельности писателя Брусянина. «Муж работал в двух газетах и зарабатывал очень хорошо, так что и материальное положение было удовлетворительное, – вспоминала Мария Брусянина. – Дети учились в Коммерческом училище в Лесном. Я принимала близкое участие в родительских комитетах. Так что жизнь была полна и интересна. Но в этой же квартире началась и несчастная полоса моей жизни и жизни нашей семьи».
К сожалению, лесновская идиллия брусянинского семейства оказалась недолгой. Именно здесь, в доме на Малой Объездной, семейство Брусяниных встретило Октябрьскую революцию и пережило первые месяцы новой власти. Вскоре, в 1918 году, в Петрограде начался голод. Брусянины попытались искать спасения в деревне – сначала в Псковской губернии, а потом в Орловской. При этом писатель вовсе не отошел от общественной деятельности, наоборот, изо всех сил бросился в опасный водоворот жизни.
Благодаря содействию наркома продовольствия А.Д. Цюрупы Брусянина назначили инспектором ревизионной комиссии по снабжению Петрограда. Писатель не раз выезжал в центральные губернии России для организации помощи голодающей столице, что не мешало ему самому жить впроголодь. Увы, все это подорвало его здоровье, и деревня Нетрубеж стала последним пристанищем Брусянина.
Здесь писатель заболел сыпным тифом и скончался летом 1919 года. Как рассказывал внук В.В. Брусянина, после смерти писателя его семья «долго и трудно, с невероятными мытарствами, добиралась до Петрограда. Квартира оказалась разграбленной, почти все книги из огромной и богатой библиотеки растащены». Помог семье A.M. Горький, когда-то хорошо знавший В.В. Брусянина: он выхлопотал паек и добился, чтобы вдову и детей Брусянина поселили в Доме искусств на углу Невского и набережной Мойки. Марии Ивановне назначили персональную пенсию.
Что же касается брусянинской «Библиотеки новых книг и журналов» (точнее, того, что осталось от нее после разграбления), то власти передали книги в «Коммунальную библиотеку» Выборгского района Петрограда. Ныне от лесновской библиотеки Брусянина уцелел только каталог – как бесценная реликвия, он бережно хранится в семейном архиве внука писателя, Вадима Олеговича Брусянина. На его страницах – пометки, сделанные рукой самой Марии Ивановны Брусяниной…
После смерти мужа Мария Ивановна сделала все, чтобы достойно воспитать детей и сохранить для потомков и для истории память о В.В. Брусянине. «Все последующие годы она занималась приведением в порядок уцелевший части архива мужа, который в тридцатые
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ ВОРОНЦОВА ПЕРЕУЛКА
Среди многочисленных улиц старого Лесного был и короткий Воронцов переулок, проходивший между Старо-Парголовским проспектом (ныне пр. Мориса Тореза) и Ольгинской улицей (ныне – ул. Жака Дюкло). Впрочем, почему был? Он существует и сегодня. Упраздненный решением исполкома Ленсовета от 15 мая 1965 года, во время массовой жилищной застройки района, переулок восстановлен распоряжением Администрации Санкт-Петербурга от 7 июля 1999 года. Восстановление старинного названия стало результатом деятельности Топонимической комиссии.
По данным исследователей, название Воронцова переулка известно с 1896 года и связано с фамилией одного из местных домовладельцев. Очень важно, что наименование переулка должно звучать именно в своей исторической, притяжательной форме – «Воронцов». Ни в коем случае не «переулок Воронцова»!
По воспоминаниям лесновских старожилов, до начала реконструкции Лесного в середине 1960-х годов на Воронцовом переулке стояли красивые, украшенные затейливой резьбой деревянные дома, характерные для облика этого северного предместья Петербурга. Среди них особо выделялся дом № 5 по Воронцову переулку, который все старожилы связывали с именем знаменитой в начале XX века детской писательницы Клавдии Владимировны Лукашевич (1859–1937, настоящая фамилия Хмызникова)[56].
Печататься она начала в 80-х годах XIX века. Большой популярностью пользовались такие ее произведения, как выдержавшая множество изданий «Азбука – сеятель и первое чтение для школы и семьи» (1907), сборники рассказов «Босоногая команда» (1896 г.), «Зернышки» (1899 г.) и другие, автобиографические повести «Мое милое детство» (1914 г.) и «Жизнь пережить – не поле перейти» (1918 г.); повесть о В.А. Жуковском и другие.
В 1916 году в детском журнале «Незабудка» появилась статья Александра Осмоловского, посвященная 35-летию литературно-педагогической деятельности Клавдии Владимировны Лукашевич. В ней рассказывалось, что ее первым опубликованным литературным произведением было прочувствованное стихотворение «Памяти императора Александра II», опубликованное в журнале «Детское чтение» через неделю после убийства государя террористами-революционерами. Под строками стихов стояла скромная подпись: «Гимназистка».
«Наверное, многие читатели журнала, особенно из учащихся, полюбопытствовали личностью автора этого произведения и остались в полной уверенности, что имеют дело с первым, хотя и удачным, литературным опытом воспитанницы одной из столичных гимназий, – отмечал Александр Осмоловский. – Однако читатели несколько заблуждались. Подлинным автором патриотического стихотворения являлась, хотя еще и совсем молоденькая (20 лет), но уже замужняя особа, даже мамаша, впервые отважившаяся напечатать одно из своих многочисленных стихотворений, которыми дама „грешила“ со школьных лет».