Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
Катались и на самодельных самокатах. Жили скромно, купить самокат было дорого, поэтому делали их своими руками. Подшипники доставали с Кушелевской металлосвалки. Катались там, где асфальт, в ту пору он покрывал только проспект Энгельса и Новороссийскую улицу – остальные магистрали были еще булыжные.
Хорошо помню наши катания на трамваях. Набиралась ватага ребят, и мы отправлялись путешествовать по городу. Ведь только трамвай в то время связывал Лесной с центром. У нас ходили трамваи № 9, 18 и 40.
Кроме „любознательного“ катания было еще и „спортивное“. Для него годились только вагоны старого образца, имевшие открытые площадки. В этом отношении „американка“ была неинтересна: на нее не вскочить на ходу и не выпрыгнуть.
Занимались этим делом на изгибах участка трамвайной линии около станции Кушелевка, до сих пор именуемого студентами-политехниками за его необычную форму „интегралом“. Еще одним местом „насаживания“ и „осаживания“ являлся поворот, перед которым трамваи № 18 и 40, идущие под уклон с Политехнической улицы мимо дома Котлова, притормаживали и поворачивали на 2-й Муринский.
Конечно, катались и на трамвайной колбасе. Причем не столько из-за жажды острых ощущений, сколько вынужденно. Ведь после окончания рабочего дня трамваи по 2-му Муринскому проспекту шли переполненные. Народу было битком, люди висели на подножках, на „колбасе“ и даже между вагонами. Трамваи были словно обвешаны свисавшими с них гроздьями людей…
Зимой, когда было скользко, катались на коньках (и без них тоже) за грузовиками, ухватившись на их задний борт руками или специальными крюками. Одно время увлекались ходулями. Делали их из жердей, прибивали к ним упоры и подножки. На ходулях воевали, сваливали друг друга.
Участники лыжного первенства Выборгского района, 1954–1955 гг., у школы № 103 на Бассейке. Крайний справа – П. Половников. Из архива П.В. Половникова
Из других игр и развлечений запомнились игры в прятки, казаки-разбойники, выручалочки, прыжки с крыш сараев в сугробы, игра в „тарзана“ (после выхода трофейного фильма „Тарзан“) – лазание по деревьям, городки, лапта, классы, игра в фантики, „гигантские шаги“, изготовление свистулек из рябины. Опасными развлечениями были стрельба из луков, рогаток и самострелов, бои на самодельных шпагах. В нашем саду одно время процветал бокс, а поскольку настоящих перчаток не было, то надевали на руки зимние шапки. Были у нас и игры на деньги. Играли в „пристенок“, а настоящей весенней эпидемией была игра в биту (чхэ).
Конечно, кроме уличных игр были и домашние занятия. К примеру, в нашей семье моя тетушка, Ольга Викторовна Половникова, устраивала литературную игру под названием „квартеты“. Благодаря ей запоминались названия произведений…»
«НАС ПОСТОЯННО ВОЗВРАЩАЕТ НА МЕСТА ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ»
Не скрою, получать письма от читателей со словами благодарности очень и очень приятно. Тем более вдвойне приятно, если в этих письмах можно найти еще одну неизведанную и уникальную страницу истории. Именно такое письмо автору книги посчастливилось получить от Евгении Ривкиной.
«Я являюсь жительницей района Лесной – Гражданка в пятом поколении. Моя бабушка Ираида Романовна с удовольствием дополнит историю этих мест своими воспоминаниями. Ее дед – единственный мастер завода Эриксона, которого не вывезли в тачке за ворота в октябре 1917 года, построил совместно с тремя евреями-стоматологами дом на Яковской улице на четыре квартиры. Вскоре после постройки врачи разделили свои квартиры пополам и продали, причем тоже евреям. Раз в неделю они садились на крыльцо и пели… Дом, а по слухам и саму улицу, прозвали еврейским.
Моего дедушку, жившего на Петроградской стороне, на лето вывозили
Дом на Яковской расселили в середине 1950-х, а снесли только к концу 1960-х. И удивительным образом все соседи бабушки, расселенные в район Светлановской площади, сейчас живут на Гражданке. И какая-то неведомая сила постоянно возвращает нас на места „прошлой жизни“. Бабушкины друзья во время блокады учились в 123-й мужской школе, и бабушка ходила к ним на выпускной вечер; спустя полвека в эту школу пришла работать я. После пожара 123-ю школу перевели в здание на улицу Александра Матросова, и теперь на нее смотрят окна квартиры, где одно время жили родители моей бабушки. А здание на Новолитовской отдали еврейской общине, совсем недавно в нем открыли синагогу, где мы столкнулись… с соседкой бабушки по Яковской улице!
Г. Тюленев – старший дворник в Юсуповском дворце на Мойке. Фото второй половины XIX в. Из архива И.Р. Ривкиной
Еще одна ниточка связывает нас с Лесотехнической академией. В начале прошлого века юные бабушка и дедушка моей бабушки сфотографировались на пароме, ходившем по одному из прудов „академического“ парка. Сейчас пруд засыпан, но практически от него начинается Сочинская улица, где стоит наш гараж.
Наверное, Вам будет интересно посмотреть старые фотографии, в том числе и сделанные на пароме, послушать бабушкин рассказ о том, какие были сады на Яковской, где стояли колодцы с водой и на каких санях зимой возили воду, что представлял из себя их дом и как в блокаду в отсутствие хозяев в него самовольно вселилась женщина, выгнать которую смогли только после вмешательства Шверника, начинавшего работать с бабушкиным дедом на заводе Эриксона…»
Естественно, такое письмо не могло не остаться без продолжения. Мне оставалось лишь с благодарностью принять приглашение, и спустя некоторое время состоялась моя встреча с Ираидой Романовной Ривкиной. Разговор мы начали издалека – с ее прадеда, Григория Тюленева. По семейной легенде, он занимал должность старшего дворника во дворце Юсуповых на Мойке. И будто бы он даже был незаконнорожденным сыном самого Юсупова от цыганки, которая в составе цыганского хора выступала во дворце. Впрочем, последнее утверждение – не более чем красивая легенда. Никаких документальных подтверждений этому нет.
Г. Тюленев (слева, с бородой) среди работников водонапорной станции на Шпалерной улице. Фото начала XX в. Из архива И.Р. Рившной
До самой революции Григорий Тюленев проработал дворником у Юсуповых, а потом трудился на «водокачке» – так в семье называли водонапорную башню на Шпалерной улице. Было у Григория Тюленева шесть дочерей, а седьмым родился сын – дедушка Ираиды Романовны. Тот самый мастер завода Эриксона, которого с гордостью упоминала в своем письме Евгения. Звали его Александром Григорьевичем Тюленевым. Он прошел путь от простого токаря до мастера, то есть принадлежал к так называемой «рабочей аристократии». Тем не менее, как гласит семейная история, Александр Тюленев строил свои отношения с рабочими на равных, никогда не лютовал, как многие другие мастера, поэтому рабочие его очень уважали. Вот почему его, единственного из всех «старорежимных» мастеров завода Эриксона, рабочие не тронули во время революции.