Лесной маг
Шрифт:
Она окинула меня взглядом и прямо сообщила:
— Две серебряные монеты, комната с тебя.
Я был потрясен. В историях, услышанных мной от Триста и вычитанных в журнальчиках Калеба, шлюхи заигрывали с клиентами и льстили им, и я рассчитывал хотя бы на краткую беседу.
— Прямо сейчас? — туповато спросил я, и она тут же встала.
Мне ничего не оставалось, кроме как отвести ее в свою комнату. Она потребовала деньги вперед и спрятала их за вырезом платья. Я расстегивал брюки, когда она твердо взяла меня за руку и толкнула к кровати, где и опрокинула на спину. Впрочем, меня не рассердило, даже когда она сказала:
—
С этими словами она задрала юбки, под которыми не оказалось ничего, уселась на меня, словно я был лошадью, и довольно быстро покончила с делом. Затем поднялась и, стоя около кровати, начала приводить в порядок платье. Я сел; мои брюки собрались у щиколоток. Она направилась к двери.
— Ты куда? — удивленно спросил я.
Она озадаченно взглянула на меня.
— Работать. Если только ты не собираешься истратить еще две монеты.
Я замешкался, что она расценила как «нет».
— Так я и думала. Толстяки обычно скупы, — слегка насмешливо заявила она.
Не говоря больше ни слова, она вышла. Я в изумлении смотрел ей вслед, оскорбленный и ошеломленный ее словами. Откинувшись на подушку, я неожиданно подумал, что узнал разницу между легкомысленной служанкой и настоящей шлюхой. Меня охватили раскаяние и беспокойство, и я решил, что мне стоит как следует помыться. Прежде чем уснуть той ночью, я дал себе слово держаться подальше от проституток и сурово напомнил себе, что почти помолвлен и должен сохранить свое тело здоровым ради безопасности Карсины. Тем не менее я был рад, что накопил определенный опыт в этой области.
Чем дальше на восток я продвигался, тем менее обжитыми становились места вокруг. Наконец я оказался в Средних землях и выбрался на Королевский тракт, идущий более или менее вдоль реки. Качество новой дороги не везде было одинаковым. Предполагалось, что на равных расстояниях должны находиться станции, где королевские курьеры могут напиться, поесть и отдохнуть. Некоторые из них были маленькими деревушками, но большая часть представляла собой жалкие домишки, где путник мало на что мог рассчитывать. Наихудший оказался перекошенной хибарой с прохудившейся крышей, грозившей вот-вот обрушиться. Я приучился запасаться водой и едой на ужин, покидая утром место ночлега.
Как-то раз я проехал мимо длинной колонны арестантов и стражников, направлявшихся на восток. Вместо порки или утраты руки за свои преступления эти люди выбрали принудительные работы на Королевском тракте, который должен протянуться до самых Рубежных гор. Отработав свой срок, они получат участок земли и возможность начать новую жизнь. Таким образом король предлагал преступникам еще один шанс, прокладывал дорогу и заселял земли на востоке. Тем не менее мне показалось, что люди в кандалах вовсе не ожидают с нетерпением начала новой жизни, а их жены и дети, которые ехали следом за колонной в фургонах, запряженных мулами, производили еще более тягостное впечатление. Их лица и одежда были покрыты пылью и, пока мы с Гордецом мчались мимо, мы услышали плач нескольких младенцев. Мне никогда не забыть одного маленького мальчика, сидевшего у борта фургона, его голова жалко подергивалась от тряски. Заглянув в его тусклые глаза, я понял, что этот малыш скоро умрет, и вздрогнул, спрашивая себя, откуда я мог это узнать.
К сожалению, моя кадетская
ГЛАВА 3
ТАНЦУЮЩЕЕ ВЕРЕТЕНО
Чем больше я углублялся в Средние земли, тем более знакомой становилась местность. Я узнавал степи и плоскогорья, свежий запах реки по утрам, крики тетеревов. Я знал названия каждого растения и каждой птицы. Даже вкус пыли казался мне знакомым. Гордец, видимо, почувствовал, что мы приближаемся к дому, и бежал гораздо резвее.
Однажды днем я остановился, оказавшись перед нежданным выбором. У края дороги к груде камней была прислонена грубая доска с неровной надписью «Танцующее Веретено». Буквы явно кто-то перерисовывал, а не писал. От наезженного тракта, идущего вдоль реки, в сторону отходило ответвление со следами больших тележных колес и вело чуть вверх, так что я не видел, где оно заканчивалось.
Я задумался. Эта дорога отклонялась от тщательно спланированного отцом маршрута, и я не знал, сколько потеряю времени, однако я помнил его обещание когда-нибудь показать мне монументы жителей равнин и среди них — Танцующее Веретено. Неожиданно я почувствовал, что должен его увидеть, натянул поводья и свернул с тракта.
Дорога была не слишком разбитой, но ездили по ней много, и я понимал, что сбиться с нее невозможно. Когда я добрался до вершины гребня, то обнаружил внизу симпатичную маленькую долину. Дорога спускалась к деревьям и исчезала за густой и сочной листвой.
Почуяв воду, Гордец ускорил шаг, и я не стал его сдерживать. Добравшись до ручья, я позволил ему вволю напиться и встал на колени, чтобы утолить собственную жажду. Освежившись, мы двинулись дальше. Дорога сначала шла вдоль ручья, затем перебиралась на другой берег. Я решительно отмел беспокойство из-за потери времени. Меня охватило необъяснимое возбуждение, я чувствовал, что должен ехать.
Мы двинулись по дороге, которая выбралась из долины, миновала скалистую гряду и вывела на довольно голое плато. Чуть дальше оно резко обрывалось глубоким ущельем, словно какой-то разгневанный бог расколол там землю громадным топором. Дорога вела на дно ущелья, расположенное далеко внизу. Я остановил Гордеца и некоторое время сидел, наслаждаясь странным, невероятным зрелищем.
Трещины на стенах ущелья открывали взгляду разноцветные полосы камня, ослепительно белого, темно-оранжевого и красного и даже тускло-голубого. На дне раскинулся город без крыш, с обрушенными до высоты колен стенами и грудами мусора. Я задумался, что за война или разразившееся в древние времена бедствие могли уничтожить этот город. Но даже ущелье выглядело не таким глубоким, а город — и вовсе крошечным в сравнении с Танцующим Веретеном жителей равнин. Никакие рассказы не могли подготовить меня к этому зрелищу. Громадный столб наклонялся под острым, невозможным углом. От его вида меня пробрала дрожь.