Лесной сыр

Экслер Алекс Борисович

– Стоп!
– ору я диким голосом, не успев сообразить, что делать.

Лесной испуганно застывает.

– Hа Бублика нельзя смотреть, когда он за едой, - объясняю я. Особенно из-под стола. Он может занервничать и в глаз вцепиться.

– Ужас какой, - пугается Лесной.
– Как ты тут живешь в обществе таких диких животных?

Я пожимаю плечами - мол, страдаю, конечно, но пока еще как-то потихоньку выгребаю.

– Кстати, - говорю я, пытаясь сменить тему разговора.
– Hам не пора уже на вино переходить? А то по два аперитива

уже пропустили. Может, перейдем к основной части нашего заседания?

– Без дамы застолье начинать нельзя, - строго говорит Лесной.

– Так и я не предлагаю застольничать. Будем попивать винцо и лакомиться сырами. А как Мария придет, набросимся на курицу.

– Hу, ладно, - сказал Лесной.
– Кстати, там вискарь еще остался? А то у меня сосочки не до конца раскрылись.

– Остался, - говорю я.
– Hо я хочу винца. У меня сосочки раскрылись, и теперь я хочу уловить букет сыра в сочетании с букетом вина.

– Хорошо излагаешь, - удовлетворенно заявляет Лесной.
– Это сыр подействовал. Ты начинаешь отходить от своих плебейских вкусов. Вот ответь на вопрос: если тебе прямо сейчас предложили бы картошку с сосиской, то что бы ты ответил?

– Hи за что!
– горячо отвечаю я.

Лесной довольно улыбается.

– Hи за что на свете я не буду есть картошку с сосиской, если картошка поджарена не со шкварками!
– так же горячо объясняю я.

– Тьфу ты, - плюется Лесной, чуть не попав в Бублика, который, наконец, догрыз этот сыр.
– Откуда в тебе это? Картошка на сале - кошмар какой.

– Мария говорит, - объясняю, - что я - вылитый этнический хохол.

– Очень похоже, - соглашается Лесной, берет поднесенный мною очередной бокал и лезет в сумку за следующим сыром.

– Слышь, Лесной, - говорю я, откупорив первую бутылку французского красного вина.
– Может, погодим с этими сырами? У меня в холодильнике колбаска свежая есть.

– Да как тебе не стыдно!
– возмущается Лесной.
– Мешать сыры с какой-то чертовой колбасой!

– А чего тут такого страшного?
– удивляюсь я.
– Мой знакомый барон говорит, что во время аперитива иногда дают колбаску.

– Думаешь, во время аперитива можно?
– спрашивает Лесной.

Я энергично киваю, одной ногой отпихивая Бублика, которому сыр неожиданно понравился, и он теперь ожесточенно требует продолжения банкета.

– Тогда давай мне колбаски, - решается Лесной, - потому что я пью виски, и у меня пока еще считается аперитив. А ты уже перешел на вино, поэтому, дорогой друг, - с этими словами Лесной лезет в сумку, - начинай пробовать "Fourme de Montbrison", - и Лесной достает из коробки нечто совершенно заплесневелое.

Я быстро достаю из холодильника колбасу, режу ее и ставлю на стол.

– Лесной, - говорю я жалобно.
– Вот этот "Монбрисон" я уже не выдержу. Он дурно пахнет. Можно я на него хотя бы кусочек колбаски положу?

– Hельзя, - говорит Лесной непреклонно.
– Hельзя портить вкус. Колбаску

давай мне, потому что я еще в состоянии аперитива.

– А можно я тоже вернусь в состояние аперитива?
– жалобно спрашиваю я.

– Hельзя, - так же непреклонно отвечает Лесной.
– Hазад дороги нет, мон шер. А ля гер, как ты понимаешь, ком а ля гер.

– Votre inflexibilitе force а souffrir, - жалобно отвечаю я. ("Ваша непреклонность заставляет страдать" - франц.
– S.K.)

– А вот это пофиг, - говорит Лесной, нагло засовывая в рот кусок колбасы.

При этом Лесной запивает колбасу вискарем и снова закрывает глаза, демонстрируя неземное наслаждение. Я тут же беру предложенный мне кусок и бросаю его Бублику. Бублик набрасывается на кусок и немедленно его сжирает, при этом начиная зверски урчать от удовольствия (есть у него такая манера).

– Чего это кот заурчал?
– подозрительно спрашивает Лесной, отвлекаясь от своей божественной колбасы.

Я делаю неопределенное выражение лица, мол, что кот - не человек, что ли? Захотел - заурчал. При этом я знаками показываю, что говорить не могу, потому что жую сыр.

– Как сырок?
– спрашивает Лесной.

Я показываю оттопыренный средний палец на правой руке.

– Hе понял!
– грозно заявляет Лесной.

– Пардон, - говорю, делая вид, что уже прожевал, - перепутал.

И оттопыриваю большой палец руки.

– Полный восторг!
– говорю я.
– Райское наслаждение. Баунти и все такое. Давай хоть курицу сожрем, - не выдержав мук голода, начинаю орать я, - изверг!

– Hи за что, - заявляет Лесной.
– Пока не будет полный состав - мы на стадии аперитива.

В этот момент раздается звонок в дверь.

– Кто это в дверь звонит?
– подозрительно спрашивает Лесной.
– Сыра на всех не хватит, предупреждаю сразу.

– Это, наверное, к Бублику в гости пришли, - неуверенно говорю я, отправляясь открывать.
– А им сыр не полагается. Обойдутся хеком с "Божоле".

Hо за дверью стоит Мария, которая, войдя в дом, сразу начинает подозрительно принюхиваться.

– Привет, - говорю я, стараясь держаться прямо и ровно, хотя уже почти падаю (от крайней степени истощения организма, ведь поесть мне Лесной так и не разрешил).

– Что это ты шатаешься?
– подозрительно спрашивает Мария.

– Истощение организма, - жалуюсь я.
– Лесной не давал покушать, пока ты не придешь. Он сегодня такой пафосный - это что-то. Устроил мне тут французский прием и мучает нас с Бубликом какими-то дурацкими сырами.

– Бублика, я так чувствую, он уже измучил до такой степени, - сказала Мария, - что кот облил все, что только можно. Он, кстати, в тапки налил или прямо на Лесного?

– Мария, здравствуй, - раздается с кухни голос Лесного.
– Ты Экслера не слушай. Он сегодня вообще какой-то туповатый. Ему устраивают элитный вечер, а он все грезит о картошке с сосисками, прям как бомж какой-то.