Лесные шорохи. С вопросами и ответами для почемучек
Шрифт:
– Оторвал ты меня, Заяц, от серьёзного дела! Всполошил по-пустому. Всё в лесу идёт как тому и положено: старые старятся, молодые растут. Осень, косой, не за горами, самое время возмужания и расселения. И быть посему!
Неужели водяные крысы три раза за лето крысят рожают? А кто ещё не один раз рожает или высиживает?
Не только водяная крыса, но и другие грызуны в течение лета по нескольку раз приносят потомство. Так поступают лесные мыши, полёвки, мыши-малютки, мышовки. Детёныши у них появляются 3–4 раза в году. Среди птиц делают повторные кладки и второй раз выкармливают птенцов полевой и домовый воробьи, большие синицы, галки, московки.
Тень
Удивительная
Хорошо идти по такому лесу от поляны к поляне: в каждой, как в зелёной чаше, свой тёплый настой. На одной медовый – отцветает лиловый вереск, на другой грибной, на третьей настой на вялом листе. Идёшь и из каждой чаши отпиваешь глоток, пока голова не закружится!
На поляне с брусничным настоем стоял медвежонок. Он был один и делал то, что хотел. Делал он что-то очень странное. То вдруг взмахивал головой, а лапишками и носом тыкался в землю. То переваливался через тощий задок и скрёб когтишками землю. Он явно что-то ловил и никак не мог поймать.
А что, медведь плохо видит?
Он больше доверяет слуху и нюху?
Слух и обоняние у бурого медведя развиты лучше, чем зрение. Первые два чувства позволяют медведю находить себе добычу и избегать нежелательных встреч с человеком. Однако медведя можно перехитрить и осторожно подобраться к нему с подветренной стороны, чтобы ветер дул от зверя, а не на него. Почувствовав присутствие человека, зверь «перепроверяет» себя и осматривается. Однако глаза иногда медведя подводят. Если оставаться неподвижным, медведь успокаивается и продолжает начатое дело. Например, разрывает обнаруженное в земле гнездо моховых шмелей.
Долго он перекатывался, хватал, кусал и сердился. А я всё смотрел и ничего не мог разобрать.
И вдруг понял: медвежонок ловил свою тень! Этот дурень не мог ещё сообразить, что тень – это тень и что поймать её нельзя. Он видел: рядом шевелится тёмное. Бросался на тёмное и скалил зубы. Но тень – это тень.
Даже старый матёрый медведь не очень-то верит своим глазам. Вот и медвежонок: понюхает тень – не пахнет. Наклонит ухо к земле – не шуршит. Стукнет лапой – сдачи не даёт. Значит, её и нет!
Пошагал медвежонок прочь, а тень за ним. Вот это да!
Надо всё не спеша обдумать. Стал приседать медвежонок на задок. Вот приседает и – раз! – наткнулся на острый сучок! Подскочил, а оглянуться боится: тень перед носом скачет. Кто её знает, чего замышляет.
Поёрзал, поёрзал и опять стал приседать. Сел. На сучок. Как подскочит! Да и сучок ли это? Это мне видно, что вправду сучок, а медвежонок и оглянуться боится. Может, это чёрное, без вкуса, без запаха, так кусает?
Шерсть на мишкиной холке встала торчком. Даже клыки показал. Пятиться стал. Попятился и… опять напоролся на сук! Тут заорал медвежонок басом и, как заяц, упрыгал в кусты.
Почему чомгу так зовут? А почему поганкой кличут? Правда, что птенцы чомги размером с жука?
Большая поганка (чомга) своё название получила от охотников. Её мясо сильно пахнет рыбой – «поганое».
Большая поганка (чомга)
И вот тихо на полянке и нет никого, будто никогда и не было. Убежал медвежонок, ускакала тень. Остался один сучок. Да брусничным настоем пахнет.
Поганчики
Ловил я на озере рыбу. Тростники тревожно стучали друг о друга, как костяные палочки.
Быть дождю!
Я стал собирать удочки.
Вдруг вижу: из густого чакана – озёрной травы – выплывают на чистую воду поганки. Поганка-папа, поганка-мама и крошечные – с жука – поганчики. Поганка, по-учёному – чомга, скрытная птица, не всегда её увидишь.
Я задержался.
Чомга-папа выплыл на середину плёса, насторожил глаз в небо – нет ли луня? – встал на караул. Чомга-мама забила крыльями, забарахталась в воде, будто курица в пыли. Да вдруг и ушла под воду.
Чомги похожи на маленьких уточек, чирков, только клюв у них не плоский, как у уток, а тонкий и острый; а уж нырять и плавать, как чомги, не сможет ни одна утка.
Нет поганки-мамы! Мохнатенькие поганчики, как чёрные жуки-вертячки, закружили по воде. Попробовали они и нырять, но были такие лёгкие, что тотчас выскакивали из воды, как пробки.
Вынырнула мама. Поганчики успокоились и стали играть в пятнашки, шлёпая по воде крыльями-культяпками.
Кто такой лунь?
Почему его чомга боится?
Камышовый (или болотный) лунь – хищная птица из семейства ястребиных. Охотящийся лунь низко над водой облетает заросшие тростником озёра. Птенцы лысух, поганок и камышниц часто становятся его добычей.
Но не зря тревожно стучал тростник. Прорвался ветер, погнал волну с гребешком. Начали лёгкие поганчики на гребешках переворачиваться. Перевернётся – и стучит в воздухе своими лягушачьими лапками. Плохая игра получается.
Поганка-мама насторожила тонкую шейку и что-то сказала, а что – за ветром не было слышно. Поганчики все к ней, окружили её со всех сторон да вдруг и полезли к ней на спину! Лапками чик-чик, культяпочками мах-мах и – ловкачи какие! – забрались. Да ещё и в перья забились, одни головки чёрные торчат. Сидит на воде многоголовая птица.
Тепло поганчикам в пере, сухо и не дует. А не сидится! Копошатся, выглядывают, – видно, проголодались после купанья.
Неужели на чомге-маме все дети помещаются?
На спинке мамы-чомги всем птенцам, а их бывает три или четыре, хватает места. Они крепко держатся своими клювами за мамины пёрышки и не падают со спины даже тогда, когда чомга ныряет. Подобное можно наблюдать у уток. Крохалята, устав резвиться на воде, дружно вскарабкиваются на мамочкину спину. Утка с живым «багажом» на спине плавает как ни в чём не бывало и даже кормится, то и дело опуская клюв в воду.