Лесные сказки и были (сборник)
Шрифт:
– Чуф-ши! Чуф-ши! Красны брови хороши! Хвост-косицы подниму, круты крылья разверну!
К нему товарищи на луг слетаются. А он их задирает:
– Чуф-шу! Чуф-шу! Выходите на левшу! Я вам перья причешу!
Подпрыгнул, – сшиблись, – только пух летит!
«Что Весна делает-то! – Мороз думает. – Мирная птица в драчку полезла. О покое и забыла».
Разгорелся день, – улетели тетерева с луга.
Идёт по лесу Медведь. Тощий.
«Каково-то тебе, косолапый? – думает Дед Мороз. – Небось плачешь по берлоге своей? Спал бы
А Медведь остановился, когтями из земли какие-то корешки выкопал – жуёт, похрюкивает от удовольствия: видать, сладкие на вкус корешки-то.
Дед Мороз пятернёй под шапку полез:
– Что ты скажешь, – и этот Весне рад! Никто по мне не тужит… Пойти спросить у неё, чем она всех с ума свела?
Вылез из-под ели, пошёл по лесу Весну разыскивать.
А красавица Весна сама ему навстречу идёт, вся в цветах разноцветных, вся в солнечном золоте. Говорит ему свирельным голосом:
– Что, старый? На пляски да песни наши пришёл поглядеть? Или напугать кого задумал?
– Напугаешь их!.. – кряхтит Дед Мороз. – Заяц и тот нынче страх потерял. И что ты сделала им такое, что все тебя славят, с ума посходили?
Улыбнулась красавица Весна:
– А ты сам их спроси, чему они радуются.
Заиграла песню и с песней полетела над лесом, над лесом в зелёной дымке.
Отыскал Дед Мороз Зайца:
– Ты чему рад?
– Весне, Дедушка. Рад теплу, солнцу рад, травке шёлковой. Ведь всю зиму зелёного росточка не видел, все осинки ободрал, горькую кору глодал. А травка-то сладенькая.
Отыскал Дед Мороз Косача:
– Ты чему рад?
– Рад я крылья поразмять, удаль-силу показать. Чуф-ши! Чуф-ши! Красны брови горячи, круты крылья хороши.
Отыскал Дед Мороз Медведя:
– А ты чему рад?
Медведь застыдился, лапой закрылся, шепчет:
– Цветочкам я, Дедушка, рад…
– Ох-ох, насмешил, ох, распотешил! Красным девушкам впору цветам радоваться, не тебе, косолапому. Веночки из них, что ли, плести будешь? Я тебе – хочешь? – мешок цветов накидаю, всю землю ими покрою. Все беленькие – один к одному.
И ну трясти рукавом. А из рукава у него снежинки, снежинки, снежинки, – и закрутилась метелица хлопьями.
Медведь говорит:
– Нет, старик! Твои цветы мёртвые. Не пахнут они и глаз не радуют. А у Весны-красавицы каждый малый цветочек – радость светлая, каждый счастье сулит. Ты придёшь – зиму лютую с собой приведёшь. А Весна идёт – красно лето за собой ведёт. Каждый малый цветочек её мёд в себе копит, каждый летом ягоду нам обещает.
Помолчал Медведь и опять лапой закрылся.
– А мы, – шепчет, – медведи-то, ба-альшие сластёны! Я зимой в берлоге сплю, снег да лёд надо мной, а сны мне всё про сладкое снятся, про мёд да про ягоды.
– Ну, – сказал Дед Мороз, – коли уж ты, лохматый, о сладком мечтаешь, так мне и впрямь у вас делать нечего.
Рассердился и ушёл так далеко, что скоро Заяц, Косач да Медведь
ЛАЙ
Когда я в первый раз увидел Лая, я подумал, что он волк. Ростом он с волка, и уши у него торчком, как у волка, и масти он серой, волчьей. Только толстый хвост лежит у него на спине кренделем. Но я тогда был маленький и не знал, что такой хвост бывает только у лаек, а у волка он висит книзу тяжёлым поленом.
Бабушка объяснила мне, что Лай – волчий пёс: отец и мать его – сибирские лайки, а дед был настоящий волк. Потом бабушка стала рассказывать мне, какой Лай умница, какой он верный и добрый друг. На охоте ему цены нет и дома тоже. Бабушка рассказала мне всю его жизнь.
Мой отец был сибиряк, охотник и зверолов.
Однажды зимой он шёл тайгой и вдруг слышит, – человек стонет. Отец подошёл к кустам, откуда слышался стон, и видит: лежит не снегу лось. Мёртвый. А за кустами шевелится человек, хочет подняться – и не может, стонет.
Отец поднял человека и отнёс его в свою избу – юрту. Там он и бабушка ухаживали за раненым, пока тот не выздоровел.
Человек этот оказался звероловом народа манси. Народ этот живёт в Сибири, за Уралом. Манси высокие, стройные, горбоносые и все отличные охотники, отлично знают повадки зверей и птиц. Но вот этот человек погорячился – и чуть не погиб.
Он подстрелил лося. Зверь упал, вздрогнул всем телом и затих. Манси не посмотрел, что у лося уши прижаты к голове, и подошёл к нему. Вдруг зверь приподнялся и с такой силой ударил его передними ногами, что охотник перелетел через кусты и, как чурка, упал в снег. Страшные копыта сломали ему два ребра.
Расставаясь с отцом, Сидорка (так звали манси) сказал:
– Ты спас мне жизнь, – чем отплачу тебе? Приходи ко мне через месяц. У меня лайка есть волчьей крови. Скоро у неё будут щенки. Дам тебе, которого сам захочешь. Будет тебе верный друг. И ты ему будь друг. Вдвоем вас никто не одолеет.
Отец приехал к нему через месяц. У лайки было шесть маленьких, ещё слепых щенков. Они копошились в углу юрты – чёрные, пегие, а один – серый.
– Теперь гляди, – сказал Сидорка, положил всех щенят в полу своего полушубка, вынес за дверь и кинул в снег. Дверь в юрту оставил открытой.
Щенки барахтались в снегу и пищали. Мать рвалась к ним, но Сидорка держал её крепко. Она звала своих детей.
Скоро один из щенков – серый – показался на пороге юрты, перевалился через него и – слепой – уверенно заковылял к матери.
Прошло несколько минут, пока явился второй. За ним третий, четвёртый, – все шесть щенков нашли свою мать. Она слизала с каждого снег и спрятала всех под свой тёплый пушистый живот.
Сидорка закрыл дверь в юрту.
– Понимаю, – сказал отец. – Беру того, который пришёл первым.