Лесные сказки и рассказы
Шрифт:
Фрррр!.. – гадость какая вонючая! Выплюнул зверюшку, отбежал, давай скорей снег глотать… Хоть снегом рот выполоскать. До того запах противный.
Так и остался без завтрака. Зря только зверюшку загубил.
А была та зверюшка не мышь и не полёвка, а землеройка.
Она только издали на мышь похожа. Вблизи сразу отличишь: рыльце землеройки хоботком вытянуто; спина горбиком. Она из насекомоядных, сродни кроту и ежу. Её ни один грамотный зверь не трогает, потому что запах от неё ужасный: мускусом пахнет.
Хуже нет для полевого и лесного зверья малоснежного начала зимы. Голая земля промерзает всё глубже и глубже.
Холодно становится в норках. Крот и тот страдает, с трудом роет своими заступами-лапами твёрдую, как камень, мёрзлую землю. А каково мышам, полёвкам, ласке, горностаю?
Но вот, наконец, повалил снег. Валит и валит и уж больше не тает. Сухое снежное море покрывает всю землю. Человеку это море по колено, а рябчики, тетерева, даже глухари ныряют в него с головой. Мыши-полёвки, землеройки – все зверюшки-норушки, что не спят зимой, – выходят из своих подземных жилищ, бегают по дну снежного моря. Как крошечный тюлень, без устали ныряет в нём хищная ласка. Выскочит на минутку, оглядится – не высунул ли где рябчик голову из снега? – и опять нырк на дно. Так невидимкой и подкрадывается к птицам под снегом.
На дне снежного моря куда теплее, чем на его поверхности. Сюда не достаёт леденящий ветер, смертельное дыхание зимы. Толстый слой сухой воды не пропускает к земле большого мороза. Многие мышки-норушки строят себе зимние гнёзда прямо на земле под снегом – вроде как выезжают зимой на дачу.
И вот так происшествие! У одной парочки куцехвостых полёвок из травы и шёрстки гнёздышко над землёй – на ветках засыпанного снегом куста. Из гнёздышка струится лёгкий пар.
А внутри этого тёплого гнёздышка под глубоким снегом – голенькие слепые мышенята-полёвочки, только что родились! А мороз-то, мороз – двадцать градусов!
Долго не могли понять наши корреспонденты одной загадочной истории, записанной следами на снегу.
Сперва шёл спокойный след маленьких узких копыт. Прочесть не трудно: шла по лесу косуля, беды не чуяла.
Вдруг сбоку – большие когтистые следы, а косулин след скачками пошёл.
И это понятно: косулю увидал волк из чащи, кинулся ей наперерез. Пошла косуля галопом от него.
Дальше волчий след всё ближе, ближе к косульему – стал настигать волк.
У большого поваленного дерева оба следа совсем слились. Видно, чуть-чуть успела косуля через толстый ствол прыгнуть – тут и волк за ней махнул.
А по ту сторону ствола – глубокая яма: весь снег разворочен и раскидан, точно здесь громадная бомба взорвалась под снегом.
И уж после этого косулий след в одну сторону, волчий в другую, а посерёдке неизвестно откуда взявшийся громадный след, очень похожий на человечий (когда босиком человек), только с кривыми, страшными когтями.
Что за бомба в снегу? Чей новый страшный след? Отчего волк в одну сторону кинулся, косуля в другую? Что такое случилось
Долго бились наши корреспонденты над этими вопросами.
Наконец поняли, чьи эти громадные когтистые следы, и тогда всё сразу стало ясно.
Косуля через поваленный ствол легко перенеслась на своих воздушных ногах и дальше помчалась. А волк-то махнул за ней, да не домахнул: тяжёл больно. Со ствола бух в снег – да и провалился всеми четырьмя в медвежью берлогу. Тут она была, как раз под стволом.
Мишка-то, перепугавшись спросонок, вскочил – снег да лёд, да сучья кругом как от бомбы разнесло, – и бегом в лес (думал, верно, охотники на него напали).
Волк кубарем в снег, а как увидал этакую тушу – и косулю забыл, лишь бы самому ноги унести.
А косули давно и след простыл.
Скакал заяц по болоту. С кочки на кочку, с кочки на кочку, да – бух! – сорвался и в снег по самые уши.
И чувствует косой: под ногами у него живое что-то шевелится. В ту же минуту из-под снега кругом него с громким хлопаньем крыльев пошли вырываться белые куропатки. До смерти перепуганный заяц кинулся назад в лес.
Оказалось – целая стая белых куропаток живёт в снегу на болоте. Днём они вылетают, ходят по болоту, клюкву выкапывают. Поклюют – и опять в снег.
Там им тепло и безопасно. Кто их под снегом заметит?
В редакцию «Лесной газеты» сообщают из-за границы подробности жизни наших перелётных птиц.
Наш знаменитый певец – соловей – зимует в Средней Африке, жаворонок живёт в Египте, а скворцы разделились и путешествуют по Южной Франции, Италии и Англии.
Там они песен не поют, заботятся только о своём пропитании и гнёзд не вьют и птенцов не выводят; они ждут весны, когда наступит пора возвращаться на родину, потому что «в гостях хорошо, а дома лучше».
Египет – зимний рай для птиц. Могучий Нил с его бесчисленными протоками, илистыми берегами, плодородные заливные луга и поля, озёра и болота с солёной и пресной водой, изрезанные бухтами берега тёплого Средиземного моря – во всех этих местах роскошный стол готов для сотен тысяч, миллионов птиц. Тут и летом их тьма, а на зиму прибыли сюда ещё и наши перелётные.
Толчея получилась невообразимая. Кажется, точно пернатые со всего света собрались здесь.
На озёрах и протоках Нила водяная птица сидит так густо, что издали воды не видно. Грузные пеликаны с большим мешком под клювом ловят рыбу рядом с нашими серенькими утками и чирятами. Наши кулики снуют между высоких ног розовопёрых красавцев фламинго, шарахаются в разные стороны при появлении пёстрого африканского орла-крикуна или нашего орлана-белохвоста.
Если выстрелить из ружья на озере, густые стаи разной водяной птицы поднимутся с таким шумом, который можно сравнить только с боем тысячи барабанов. На озеро сразу ложится глубокая тень, потому что тучи птиц, поднявшись в воздух, закрывают солнце.