Лесные заветы
Шрифт:
Я встала рядом, стараясь не касаться призрачного тела родственницы.
— Вы все время торопите меня, почему? И причем здесь мой сын?
Нет ответа. Наконец, Алевтина глубоко вздыхает, как живой человек, и начинает говорить. Правда, совсем не то, что я хотела услышать.
— Мое время с тобой не вечно, Анна. Скоро и мне придется тебя покинуть. До этого срока нужно обучить тебя.
— А если я не хочу ничему учиться? Если я вообще мало верю вам и ба Асе…
Меня резко обрывают.
— Веришь,
— Это почему?
— Нет больше потомком по женской линии, на тебе, если не родишь девочку, прервется наш род, развеется сила, а может, достанется кому. Но после тебя. А пока, будет тебя мучить, терзать внутри нестерпимый жар, и не пройдет до тех пор, коли не примешь себя и не станешь силу во благо людям примерять.
Она рукой остановила рвавшиеся с языка возражения.
— Говори сейчас, что хочешь, да жизнь все расставит по местам, не успеешь опомниться.
Алевтина снова как в гостиной стала расхаживать из угла в угол комнаты. Потом остановилась передо мной и продолжила, глядя в глаза.
— Когда-то Лесной царь заключил договор с человеческим князем, договор о мире, и установили они верную границу, чтобы точно знать, где территория людей, а где властвует Великий Лес. И были лад и согласие между двумя соседями. Да так долго продолжаться, увы, не могло. И однажды, договор был нарушен, и нарушен именно человеком.
Я не выдержала и прервала собеседницу.
— Но какое отношение это имеет ко мне и Тише?
— Само прямое. Мы наследники того предателя, по мужской линии. Но вот как судьба причудливо складывается порой. Ведь по женской стороне — мы обязуемся сохранять границу и не допускать нарушения договора.
— Подождите, то есть получается, что в нашем роду и тот, кто нарушил договор, и тот, кто является что-то вроде хранителем?
— Мы Стражи, Анна. С обеих сторон они свои. Человек живет недолго, вот и передается сила по линии женщин, и каждая, вступив на путь, строго соблюдает завет и другим людям не дает его нарушать с нашей людской стороны.
— С людской стороны?
— Верно, есть и Лесной Страж…
— Стойте, подождите.
Я больше не могла слушать и дальше весь этот бред. И времени уже много прошло, нужно было проверить сына и начать готовить ужин. Хватит с меня сказок на сегодня.
Алевтина мягко улыбнулась, она все прекрасно понимала. Если человек не может что-то принять, он будет это отрицать. Знаю, проходила подобное и не раз за свою жизнь. Но не в этом случае. Здесь просто нечего принимать. Нужно возвращаться к привычной реальности. А все это забудется, как сон.
Но следующие слова Сескутовой заставили меня остановится на выходе из комнаты.
— Теперь Тихон несет крест предателя. Если ты не заплатишь за него зарок, вскоре за ним придут и мальчик умрет.
Я
— Что вы сказали? Я не ослышалась…
— Шутки кончились, девочка. Врать о таких вещах, только Бога гневить.
Она медленно подплыла ближе.
— Послушайся моего совета. Посвящение ты прошла, да сила еще в пути, ты должна принять ее и учиться применять как должно. И верно и праведно исполнять свой долг — сторожить границу. Но и мальчика тебе помогут спасти… как спасли когда-то и моего сына.
— Кто спас?
— Лес
— Какой Лес?
— Тебе еще предстоит с ним познакомиться. А пока слушай внимательно, время мое на исходе. Изучи мой дневник. Делай все как там сказано. Из дома сына не выпускай, пока сама в силу не войдешь и с лесными братьями не встретишься. Когда и где, все есть в моих записях.
Она схватила меня своими прозрачными руками и холод пронзил меня насквозь.
— Сила самого давнего проклятья за предательство обратима, да не только в нем суть.
Мне стало еще холоднее.
— Темная воля крепнет, ежели ее подпитывать со стороны. Так вот, отец мой добавил ей власти, другое предательство совершив. С этим злым духом уже сладить родовая магия не смогла, поэтому я взывала к Лесу… Так вот, отец мой…
Кажется, я стала уже просто мерзнуть.
— …заключил зарок с темным демоном о делах своих…
Я попыталась освободить руку или отойти, мне не дали этого сделать.
— …он отдал на откуп своего потомка мужеского пола… за богатства и успех в делах…
Холод теперь подбирался к сердцу.
— Анна, он продал моего сына, моего Николеньку! Как же он стал болеть, мой ангел, чахнуть просто на глазах… Сначала я не понимала, в чем дело, да род меня просветил… уж как я кручинилась, горевала страшно…да выхода не было… чтобы одно заклятье перекрыть, нужно другое сотворить…
Я стала мраморным истуканом.
— Пришлось мне, Анна, отдать сына Лесу! Лишь бы он жив остался… И тебе придется!
Я резко вырвалась.
— Вы что несете, что за чушь городите! Слышать больше ничего не желаю!
Я выбежала из комнаты и быстрым шагом пошла к винтовой лестнице, стало как-то не по себе, захотелось просто обнять сына. Алевтина плыла следом, бледнея с каждым шагом все сильнее.
— Стой же глупая, ему же там лучше будет! Не сладишь ты с темным, он уже близко, а в тебе еще силы — грош. Охолодись!
Я, уже схватившись за перила, повернулась и выкрикнула, не сдерживаясь.
— Бред свой прекратите! Даже если ваш отец так и поступил, причем здесь мы с Тишей?
Алевтина даже запнулась в воздухе, вгляделась в мое лицо, побледнела и осунулась, благо что призрак и уже мертва, а мне стало так страшно, будто мне готовились кол в сердце вставить и провернуть. Алевтина пробормотала.