Лестинца
Шрифт:
Тот на мгновение прекратил безумствовать, поглядел на него, взгляд стал сколько-то осмысленным.
– Я, это, я, - мягко приговаривал Ригг, - охотник. Мы же с тобой шли вместе.
Взгляд Итернира задержался, какие-то смутные тени воспоминаний вертелись в его голове.
– Ну, вспомни, мы вместе с великанами сражались, там, внизу.
При упоминании великанов, Итернир вновь бросил взгляд на принца, бешенство исказило его лицо, он зарычал, на губах выступила пена.
– Ну, хорошо, - сказал Ригг поднимаясь Крыну, - бери этого, а я понесу принца,
– Дак я ж того... спал же я, - потупился Крын, оправдываясь.
Когда вернулись к месту стоянки, Итернир с принцем поутихли. Их прислонили к стволам деревьев под сень густых еловых лап в противоположных сторонах, но так, чтобы они не видели друг друга. Ригг споро развел костер.
– Поедим, пожалуй, - сказал он Крыну усаживаясь, и развязывая мешок.
– А-а... эти как же - кивнул Крын на связанных.
– Эти-то, видать, - ответил Ригг, потянув носом воздух с их стороны, - дичиной подхарчевались.
– Так... эта, - продолжил разговор Крын, не забывая меж тем наполнять желудок, - чего это с ними-то такое?
– С ними-то? А кто его разберет?
– пожал плечами Ригг, посидим, покумекаем, может чего и удумаем... Время-то у нас есть. Мало, но есть. Дикие-то до темноты след наш вести будут. К вечеру только сюда и придут...
– Как же ты это?
– допытывал Ригг Итернира, - даже и имени своего не помнишь?
Тот не поднимал головы. Осел, остановившимся взглядом уткнувшись в землю.
– Без имени же никак, совсем никак, нельзя, - настойчиво продолжал Ригг, - Итернир ты. Итернир. Ты человек.
При звуке своего имени Итернир поднял голову, взгляд вновь стал чуть осмысленный.
– Не дикий ты зверь совсем, ты человек. Человек ты. А зверя ты гони от себя, за человека держись, а зверя гони. Так только и жить. Ну, давай же. Вспоминай! Итернир ты! Человек! Человек волею своей славен, разумом! Гони прочь своего зверя! Не верь ему, - говорил Ригг встряхивая Итернира.
Тот схватил руками голову. Но не это по-настоящему порадовало Ригга, а то, что пальцы его уже распрямились, не были скрюченными, готовыми рвать и царапать.
– Борись, - приговаривал охотник, - только борьбой зверя и сдержишь. Себя вспоминай.
Он развязал веревки, освободив пленника. Тот сидел, обмякнув, расслабленно запрокинув голову. И только сам Итернир видел ту борьбу, которая шла в голове, с той частью, что звала забыть имя, жизнь и свой народ, что звала в лесную чащобу.
– Погоди... мужики, - проговорил он наконец, с трудом вспоминая слова, - эк меня... это... прихватило крепко.
С принцем все обошлось легче. Хотя, поначалу опасались, что вовсе не справятся, поскольку тот не реагировал ни на свое имя, ни на окружающих вообще. Но стоило Итерниру упомянуть о его благородных предках, как тот запальчиво закричал, расписывая их доблесть. И лишь увидев добродушно смеющихся спутников, обескуражено остановился. А мгновение спустя, хохотал и сам. Спутники его смеялись радостно и весело, потому что смеяться могут только люди.
7
На рассвете
Теперь они шли цепочкой за Риггом. Одному ему, и его богам было известно, как здесь находить дорогу. Неожиданно из молочной мглы выплывали прямо на путников седые исполины стволов здешних деревьев. Ненадежная сырая корка мха под ногами так и норовила прорваться на склизком корне. Корни деревьев здесь густо вылезали наружу, будто и не врастали в землю. Знай себе, стелились, чуть прикрытые землей, да цепляли путников за ноги.
Почва становилась все более влажной. Мох уже столь толстым слоем покрывал ее, что ноги утопали в нем по щиколотку. Все меньше становилось слышно птиц и зверей. А после все реже стали попадаться и те ели-гиганты, что лишали путников света в таежной чаще. Здесь их работу делал туман. А он и не думал рассеиваться, только деревья выпускал из себя все тоньше, корявее, облепленных мочалами мха.
Итернир с вечера еще был ошарашено притихший. Он не говорил ничего. Почти. Шел, погруженный в свои мысли, спотыкаясь чаще всех.
– Слушай, Ригг, - в конце концов, не выдержав, спросил он, - а ты-то как же, разве ничего не почувствовал?
– Как же не почуял?
– пожал плечами тот в ответ, - только же я родился в лесах. А там кажный день возвращаться надобно. Да и тут слишком уж не праздное это гулянье, чтобы можно было волком по лесу промчаться.
– Ясно, что ничего не ясно, - вздохнул Итернир и обратился к Крыну, - а ты как же не озверел?
– Дак, я ж того...
– озадаченно почесал тот в затылке рукой, с зажатым в ней принцевым тюком, - спал же я. Да и кабы не спал. Ведь эта... рази можно... когда ждут внизу-то?
– И тут дело ясное, что дело темное, - опять вздохнул Итернир, прекращая расспросы, и почва вдруг ушла из-под ног, - э-эх! Как я вляпался!
Мох вдруг разорвался под ногами, и он сразу по пояс ушел в прогнившую грязь. Попытался встать, но и руки тут же оказались глубоко в грязи. Прорывая не такой уж толстый слой мха, он никак не мог найти опоры, меж тем чувствуя, как при каждом движении, коварная трясина усиливает хватку, засасывая все глубже, с жадной беспощадностью.
– Стой смирно!
– тут же бросился к нему Ригг, - не ворочайся только - вмиг засосет-утянет!
– Да я и не кручусь, - в нерешительном испуге проговорил тот, чувствуя, что погружается все глубже, а дна под ногами не чувствует вовсе.
– Ложись сейчас, - меж тем наставлял Ригг.
– Что? Тут же грязно, противно и мокро!
– Лягай, говорю!
– почти приказал Ригг, и, когда приказание было выполнено и, оказавшийся распластанным на поверхности Итернир даже почувствовал, что сумел высвободить увязшие конечности, продолжал наставлять, - теперича осторожненько к нам подгребай. Только вглубь-то не нажимай, не дергайся резко - опять завязнешь. Только вдоль поверхности руками-то и води.