Лестница Бога. Обретение магии. Часть 3. Новый мир

Киселев Юрий Львович

– Опять вы правы, госпожа.

– Тогда, как я понимаю, у вас больше не осталось ко мне вопросов, мой император?

– Вы гарантируете лояльность клана империи, госпожа матриарх Лерой?

– Я гарантирую, что до тех пор, пока империя не нарушит в отношении клана Лерой ни имперских, ни человеческих законов, клан останется лоялен империи. Такой гарантии вам достаточно, мой император?

– Достаточно, госпожа…

***

Айлинэри Камэни, матриарх одноименного клана, в задумчивости сидела за своим столом, машинально перебирая файлы научного отчета по самому важному проекту в своей жизни. Сухими медицинскими терминами, перегруженными массой дополнительной медицинской и научной информации, ученые пытались замаскировать свое бессилие в дальнейшей работе с образцом

номер один – вот уже несколько сол они не делали ничего, кроме наблюдения и сбора статистической информации, полностью положившись на волю случая. Объект находился в саркофаге уже почти семнадцать сол, и сколько еще продлится этот затянувшийся эксперимент – никто загадывать не рисковал. Нет, научная работа велась непрестанно – ученые анализировали происходящие с телом образца процессы и сопутствующие им изменения генома, выстраивая свои гипотезы, иногда противоречивые и взаимно исключающие одна другую, однако каждая такая гипотеза требовала последующей проверки экспериментом, возможность проведения которого сильно зависела от результата предыдущего. А этот результат до сих пор оставался неясен – пациент весьма комфортно устроился в медицинском саркофаге и пробуждаться явно не собирался. Раздумья матриарха прервал вызов селектора – научный коллектив подготовил очередной доклад по проделанной работе. Подтвердив по селектору свое разрешение на прием, женщина оторвалась от просмотра файлов на мониторе и перевела взгляд на вошедшего в кабинет мужчину, сказав:

– Проходите, тан Сил. Садитесь, рассказывайте. У вас появились какие–то новости по проекту?

– Госпожа, основная новость по проекту – это отсутствие всяких новостей. Состояние образца номер один стабильно. Снизившись несколько сол назад, энергопотребление объекта стабилизировалось и, за исключением незначительных пиковых отклонений, равномерно и относительно невелико. Возобновившееся потребление питательных веществ и микроэлементов из физраствора также весьма незначительно. Атрофии мышечного корсета не наблюдается. По оценкам ученых, в таком стабильном состоянии тело образца номер один может существовать неограниченно долго.

– Уточните сроки. Неограниченно – слишком растяжимое понятие.

– Госпожа, подозреваю, что если внешние факторы не изменятся, объект может не проснуться никогда. А существовать в саркофаге тело может как сотни, так и миллионы сол. Возможно, еще дольше.

– У вас, наверное, имеются какие–то предложения?

– Госпожа, дальнейшее принудительное поддержание жизнедеятельности организма образца номер один лишено всякого смысла. Генетических изменений в нем больше не происходит – объект достиг конечной стадии эволюции. Геном объекта стал более узнаваем и сильно напоминает человеческий, если не считать множества дополнительных включений и пока непонятых учеными связей между считавшимися до этого независимыми его участками. А так как дальнейшие мутации у исследуемого объекта отсутствуют, считаю необходимым приступить к разработке мер по принудительному его выведению из состояния затянувшегося сна.

– Какие меры вы предлагаете?

– Для начала – медикаментозные. Известен ряд препаратов, стимулирующих мозговую и мышечную активность и выводящих пациента из состояния сна. Испробуем все. Получив заряд искусственной медикаментозной бодрости, объект теоретически может проснуться.

– А может и не проснуться.

– Если вариант номер один не поможет, попытаемся вывести объект из состояния сна путем воздействия неблагоприятных внешних факторов – от понижения температуры до воздействия раздражающих запахов, звуков и раздражения кожных покровов разрядами электрического тока. Если не поможет и это – вторым шагом отключим подачу физраствора, заглушим выработку реактором энергии и откроем саркофаг. Без доступа пищи и энергии объект или проснется, или нет. Но это, разумеется, крайний вариант – если не помогут первые два способа.

– А если не поможет и третий?

– Значит, не судьба, госпожа. Мы не можем поддерживать жизнедеятельность организма объекта вечно. Семнадцать сол прошло, ждать дальше бессмысленно.

– Не будет ли это убийством?

– Госпожа, если человеку не принесли еду домой – он встает и идет за ней сам. Если же пациент, имеющий возможность, приложив некоторые усилия, наесться досыта, вместо этого продолжает сидеть дома и умирает с голоду – в своей смерти виноват только он. Сказать по правде, я вообще считаю, что первые два способа не помогут, и предложил

вам опробовать их только ради прелюдии к третьему варианту. Для очистки совести, так сказать. Чтобы никто не мог обвинить нас в том, что мы не предприняли всех возможных шагов…

– Пусть будет так. Я даю свою санкцию на прекращение этого этапа исследований и выведение исследуемого объекта из состояния сна. Надеюсь, он проснется…

***

Голубое безоблачное небо, лазурное море, мелкими шипящими волнами набегающее на прибрежный песок, и затерявшиеся в этом песке ракушки… Пальмы, склонившие свои листья к самой воде и дающие легкую тень от теплого, совсем не обжигающего солнца, находящегося почти в зените. Слабый ветер колышет листья пальм и дарит своими нежными шелковистыми объятиями приятное ощущение прохлады и свежести. Стайки небольших разноцветных рыбок резвятся в прибрежной полосе, сверкая бликами радужной чешуи. В небесах чернеют точки высоко парящих птиц – они ловят восходящие потоки теплого воздуха от прогревшейся земли и высматривают в заросшей мягкой шелковистой травой земле что–то нужное им одним…

Все вокруг дышало негой и покоем – мир полуденного солнца блаженствовал в расслабляющей полудреме. Возможно, именно так и должен был выглядеть мифический рай – он не помнил. Впрочем, не помнил он и самого слова «рай» – просто когда–то, устав от суматохи и тягот жизни, он захотел тишины и покоя, оказавшись в этом райском уголке неизвестного мира. Как он сюда попал – он тоже не помнил, да и стоило ли возвращение воспоминаний затраченных на подобную попытку усилий? Не помнил он многого – кто он, откуда, как его зовут и зачем он здесь. Когда–то он не был таким спокойным – он не помнил своей прошлой жизни, но знал, что так, как сейчас, было не всегда. Однако сейчас он существовал именно здесь и именно сейчас – неподвижно сидел, скрестив под собой ноги, на гостеприимном берегу и смотрел на ласковое, умиротворенное море. Он всегда мечтал просто сидеть на берегу и просто смотреть вдаль, наблюдая, как на берег с легким, едва слышным шипением накатываются пришедшие из–за горизонта невысокие морские волны. Быть может, именно в этом и есть смысл жизни? Найти, в конце концов, место, которое подарит тебе не богатство, не власть, а просто покой?

Он ни о чем не думал, да и не хотел ни о чем думать. Он вообще ничего не хотел – у него и без того имелось все, что требовалось для обретения покоя. Когда–то он был обуреваем желаниями, и ему постоянно что–то было нужно – есть, спать, куда–то идти, что–то делать… Сейчас он наконец–то оказался избавлен от всей этой суеты – сам мир, в котором он находился, освободил его от примитивных животных потребностей. Кто такие животные – он тоже не помнил, хотя само слово казалось знакомым и будоражило что–то важное в закоулках его души, будило какие–то тревожные воспоминания, пытающиеся иногда прорваться сквозь пелену забвения. Они омрачали радость блаженного созерцания мира, и он пытался запрятать эти воспоминания на задворки своего сознания – его мятежные мысли каким–то образом отражались на состоянии мира, внося разлад в идеальную гармонию раскинувшегося перед ним райского уголка мироздания. Поэтому ничто не должно было нарушать его умиротворенного покоя. Ничто…

Так проходили бесконечно длинные и столь же бесконечно прекрасные дни, чередующиеся не менее прекрасными ночами, когда спрятавшееся за горизонт солнце сменялось на потемневшем и усыпанном звездами небосклоне несколькими разноцветными яркими лунами, и засыпающий мир накрывали радужные ночные сумерки. Дни сливались в годы, годы – в века, а века – в вечность, но ничто не менялось в окружающем мире – лишь бескрайнее небо, спокойное море, песчаный пляж, прохладный ласковый ветерок, вечнозеленые пальмы и безграничный покой. Быть может, эта вселенная просто спала? Тогда это был самый прекрасный сон из всех, которые он видел, и он от всей души желал, чтобы этот сон продолжался вечность…

***

Где–то в резиденции клана Камэни:

– Тан Сил, в каком состоянии сейчас образец номер один?

– Госпожа матриарх, как я и предполагал, ни один из медикаментозных препаратов не оказал на объект никакого воздействия – тело объекта просто не стало потреблять эти препараты. Даже будучи принудительно введенными в кровь, они в скором времени оказывались выведены объектом из собственного организма.

– То есть объект оказался иммунным к любому яду?