Лестница Шильда
Шрифт:
Мариама раздраженно ответила:
– Временами ты превращаешься в долбанутого идеолога! И прежде чем обозвать меня лицемеркой, подумай, что эдакие проповеди всегда привлекают отъявленных мерзавцев.
– Правда, что ли? Для тебя не вполне типично вовремя вспомнить, что нож режет обоими краями лезвия.
Чикайя примирительно поднял руки. Он не был, вообще говоря, разгневан или рассержен, но понимал, к чему все идет.
– Ну ладно, пустое. Забудь. Мы не могли бы сменить тему? Ну пожалуйста.
– Тогда расскажи про Глисон.
Чикайя обдумал ответ.
– Ее
Мариама скептически оглядела его.
– И ничего тебя не расстраивало?
– Нет.
– Но ты не хотел бы там остаться?
– О, нет.
– Так, значит, ты ее не любил. Ты мог быть очень счастлив. Но ты ее не любил.
Чикайя покачал головой. Происходящее начинало его забавлять.
– Ну и кто из нас заидеологизирован?
– Ты что, проснулся с утра и решил ее покинуть? И не было ни боли, ни затаенных обид?
– Нет, это мы проснулись однажды утром, зная, что в следующем году я уйду. Да, она не была путешественницей. Ну и что? Для меня все кончено? А ты что думаешь, я бы ей лгал с самого начала? — Он так разволновался, что скомкал постель, но тут же провел рукой по простыне, и та очистилась от складок. — Ты знаешь, каково бы, по мне, ей было, дотянись Барьер до Глисона?
Мариама долго не отвечала, понимая, что любой репликой признает свое поражение. Но через несколько секунд поддалась.
– Она бы испугалась?
– Нет. Я думаю, она приняла бы его с благодарностью.
Чикайя улыбнулся, видя, как противно стало Мариаме.
Странно. Она каким-то образом надежно утвердила его в занимаемой позиции, выказав себя противником. От этого оказалось куда больше проку, чем если бы они без конца успокаивали и ободряли друг друга как союзники.
Он продолжил:
– Ты не допустишь к себе путешественника в надежде, что твой мир навеки пребудет неизменным. Ты так поступишь только потому, что сама не в состоянии вырваться, сбежать, и без очевидного знака перемен, висящего у тебя перед глазами каждый день, ты долго так прожить не сможешь. Вот что такое Барьер для подавляющего большинства. Он сулит перемены, которых нельзя было добиться иным путем.
Обещанная Софусом презентация проходила в амфитеатре, сооруженном кораблем примерно посередке одного из жилых модулей. Все пустовавшие в тот момент каюты были переконфигурированы и сдвинуты к центру таким образом, чтобы возникло одно вместительное помещение. Когда до Мариамы дошло, что при этом пострадает ее собственная каюта, она возмутилась.
– У меня там стекло! — обвиняющим жестом она указала на противоположный конец амфитеатра. — Вон прямо там, где вот этот расселся.
– Оно надежно защищено, — убеждал ее Чикайя тоном ветерана физики концертинных эффектов. [61] — В любом случае, даже если оно и разобьется,
– Оно еще ни разу не билось, — подчеркнула она.
Чикайя сказал:
– Терпеть не могу объяснять очевидное, но… — Он свел вместе большой и указательный пальцы, демонстрируя переход к атомарным масштабам.
61
В нелинейной динамике — флуктуации в потоке, созданном вторжением туда тела, значительно превосходящего массой остальные элементы среды. Также известен под названием «траффик-эффект» или «эффект аккордеона». (прим. перев.)
Мариама смотрела на него, пока он не отвел руку.
– Это не то же самое. Но я и не ожидала, что ты поймешь…
Чикайя поморщился.
– Намекаешь, что я вконец обмещанился?
Лицо Мариамы смягчилось, она протянула руку и сочувствующим движением погладила его по выглядевшей обритой голове.
– Нет. Твои просчеты куда тоньше.
В этот миг Чикайя заметил Янна, вошедшего через портал амфитеатра в сопровождении нескольких собеседников. Он поднял руку и поманил его к себе. Янн охотно последовал приглашению, увлекая за собой спутников.
Расма, Хайяси, Бираго и Сульджан, как оказалось, работали над постройкой нового спектрометра. Из подхваченных им обрывков беседы стало ясно, что все, за исключением Бираго, поддерживают сторону Добытчиков; трое остальных перебрасывались шуточками, живописуя свое намерение прочистить фильтры от планковских червей, чьи предательские сигнатуры основательно запакостили дивные картины, открывавшиеся спектрометру. Бираго, казалось, не слишком обижался на них, но Чикайя прекрасно понимал, какой природы его спокойствие — то была реакция человека, чьи противники так многочисленны, что нет смысла аргументировать при них отличную от мнения большинства позицию.
Что до Мариамы, то она сходным образом очутилась в явном меньшинстве, однако ее поведение выходило за рамки обычной дипломатической корректности; получив краткую вводную, она болтала с Добытчиками так оживленно, что не оставалось сомнений в ее неподдельном дружелюбии. Чикайя задумался, а не их ли старую приязнь она держит на уме, стараясь не проявлять своей истинной позиции. Впрочем, какие бы усилия она ни прилагала сейчас ему на благо, загладить осадок после препирательств с Зифет и Кадиром ей ни за что не удастся.
Янн заметил:
– Новый спектрометр выглядит вполне прилично. Мы вдвое повысили разрешающую способность и теперь захватим целую новую полосу в гамма-диапазоне.
Чикайя покивал. Ему осталось непонятно, что это даст.
– А о чем это они все?
Он указал на трибуну: та медленно вытягивалась из пола прямо на глазах. Посредник пояснил, что расписание докладов нужно, чтобы отвлечь собравшихся от досужего трепа; то же относилось к перемене освещения и поднятым занавесям. Вероятно, этот аспект местной культуры «Риндлера» просто вошел в обиход, оставшись нигде не задокументирован.