Лестница в небо
Шрифт:
— Сдается мне, что конь-то, может, и прибежит. А принц так и будет стоять и чесать еще чего-нибудь. Это судьба.
— Прекратите. Сидите тут пьяная в хлам и жалеете сама себя. Вам больше нечем заняться? Проспитесь. Уверяю вас, что после этого в жизни опять появятся краски, и она снова приобретет смысл. У вас все еще впереди. И любовь, и счастье. Вы слишком молоды, чтобы растрачивать себя на неизвестно кого просто так — из любопытства или назло мне и всему миру. Как он вас отпустил?
— Ну… — задумчиво протянула она. — Я предложила ему
Снейп фыркнул:
— Да, между друзьями секса обычно не очень много. Потому-то настоящих друзей — единицы. Хотя бывают и счастливые исключения.
— Это кто это у вас такой исключительный?
— Не важно. Так что все-таки произошло?
— Я что, перед вами отчитываться должна? — сонно удивилась Гермиона. — Вы мне кто — мама или папа?
— Я вам весьма злой профессор Снейп. Который теперь живет вместе с вами и может здорово отравить вам существование. Продолжим?
— Продолжим. А что вы мне сделаете? Ну, если я не скажу?
— Могу стихи декламировать. Шелли и По. А вот если вас придется долго уговаривать, я начну петь. Биттлз. Предупреждаю, у меня нет слуха, голоса, чувства ритма и меры. Зато получается весьма душевно.
— Мы пошли в Royal Garden — Хикэру там остановился.
— Дальше.
— Потом мы поужинали в местном китайском ресторанчике. Меню оглашать нужно?
— Это можно опустить, — смилостивился Северус.
— А потом он целовал мне подушечки пальцев, смотрел в глаза и называл «Гермиона-сан», — она мечтательно прикрыла веки.
— И?!
— И мы пошли к нему в номер.
— Черт бы вас побрал, мисс Грейнджер!
— Мы целовались…
— Дьявол…
— У него волшебные руки…
— Мерлиновы подштанники!
— И губы…
Северус пнул пустой котел, и он прогремел через всю лабораторию.
— А потом я сказала, что уже поздно.
— Что?
— Ничего, — Гермиона мрачно отхлебнула из бутылки. — Сказала, что меня мама ждет. И папа тоже. И портрет занудный. А он обиделся.
— Могу себе представить. На самом интересном месте…
— Потом обиделась я. А вы знали, что на японских волшебников наша магия не действует? — жалобно поинтересовалась она. — Я вот тоже не знала.
— Что он с вами сделал?
— Да ничего он со мной не сделал. Эти пятизвездочные номера гостиниц просто таки утыканы бутылками с шампанским, — дикий хохот Снейпа напугал Гермиону так, что она почти проснулась и в панике уставилась на хохочущего Снейпа: — Я оказала ему первую помощь!
— У меня не возникло ни малейших сомнений в том, что вы не бросили его там на произвол судьбы, — он вытирал слезы.
— Вот не буду больше ничего вам рассказывать, если это так смешно, — надулась она и попыталась вытрясти из бутылки последние капли.
— Больше и не надо. Идите спать.
— Заботливый профессор Снейп, — Гермиона покачала головой и хихикнула. — Мне же никто не поверит. Вы меня еще в кровать уложите. И колыбельную спойте.
— Какого они обо мне, однако,
— Зато верного.
Она скинула узкие туфли, подобрала подол платья и поплелась в спальню. Северус перебрался вслед за ней на картину с натюрмортом.
— С тех пор, как вы умерли, профессор, вы стали гораздо добрее, — бормотала Гермиона, пытаясь стащить покрывало с кровати. Сдавшись в неравной борьбе с оказывающим сопротивление куском шотландки, она упала поверх него, пытаясь непослушными пальцами натянуть край свисающего на пол пледа на себя.
— В некотором роде я — не совсем он, — тихо проговорил Снейп. — Это как отражение в зеркале: вроде все на месте, а на самом деле — плоское и ненастоящее. Посмертная маска. Прощальная гримаса магии. Отпечаток.
Гермиона закуталась в покрывало, свернулась калачиком и закрыла глаза:
— Спокойной ночи, профессор. И вашему отпечатку — тоже.
— Профессор Снейп погиб, мисс Грейнджер. Давно. Насовсем. Я еще помню, как он умирал. Помню вас, Поттера… помню боль. Жуткое в своей безнадежности желание жить. И темноту. И всё. Дальше абсолютно бессмысленное и бесполезное существование в виде движущейся и говорящей картинки. Я бы предпочел спокойно сгнить в земле. Это слишком жестоко — наблюдать за тем, как жизнь проносится мимо, словно в окне Хогвартс-экспресса. И никуда с этого поезда не сойти, потому как остановок не предусмотрено, а двери и окна не открываются.
Северус посмотрел на посапывающую Гермиону, смежил веки и устало откинулся, опершись о раму:
— Какого черта думать и чувствовать, чтобы стоять и не иметь элементарной возможности защитить… уберечь. Спите, мисс Грейнджер, спите. Хорошо, что портреты не седеют. Она предложила демону дружбу! Мерлин, я даже ничуть не удивлюсь, если он согласился.
*
— Пить… — прохрипела Гермиона. Вернее, хотела прохрипеть. В узкие щелочки глаз едва проникал свет из небольшого окна. Ее кто-то душил. Отчаянно брыкаясь, она попыталась вырваться из смертельных объятий. Борьба за жизнь окончилась зубодробительной встречей с полом. Кое-как выпутавшись из складок пледа, Гермиона попыталась принять сидячее положение. Положение приниматься не желало, что окончательно вывело ее из себя и из равновесия. Волосы, торчащие дыбом, складки на щеке, разводы туши вокруг глаз и помятое, словно изжеванное, платье — профессор откашлялся и бодро поприветствовал бывшую ученицу
— С добрым утром, мисс Грейнджер. Вы сейчас похожи на выхухоль. Не совсем точно помню, что это такое, но слово очень подходит.
— Господи, что ж вы так орете-то свои комплименты, — поморщилась она и сделала еще одну отчаянную попытку подняться: уцепилась за край прикроватной тумбочки, рывок — комната завертелась у нее перед глазами и, зажимая рот ладонями, Гермиона ринулась в ванную.
Спустя полчаса она выползла оттуда бледная, дрожащая, с волосами, еще влажными после купания.