Let's go to Гоа
Шрифт:
Пробуждение после очередной бессонной ночи было ни на что не похоже.
– Бурная личная жизнь вредит моей внешности, – посетовала я, стаскивая собственное тело с кровати.
На себя в зеркало я старалась не смотреть, даже когда наводила макияж. Ничего хорошего я бы там не увидела, кроме качественных мешков под глазами да серой от усталости кожи. Так, накрасилась по памяти.
Марк дрых без задних ног, как любил выражаться наш папочка. И я принялась его расталкивать. Но братец не хотел просыпаться и идти на работу.
– Слушай, ты уже бездомный, так еще станешь
– Не нуди, приготовь лучше завтрак! – велел брат из-под подушки.
Интересно, чем это «лучше»? И чего это он раскомандовался? Но спорить я не стала, самой есть хотелось, поэтому побрела в кухню и на скорую руку приготовила завтрак.
– Все равно надо было вызвать милицию, дать описание этих подонков, – твердила я, когда мы сели с Марком за стол. – Я удивляюсь, как это соседка с первого этажа ничего не услышала. А может, она и слышала, и видела? Тогда бы пошла в свидетели.
– Ага, держи карман шире! – фыркнул Марк. – Всем на всех наплевать. Даже если бы Стаса замочили у нее под окнами, это стало бы лишь предметом местных сплетен. А милицию вызывать без толку! Ну что бы они сделали? Да ничего.
– Безобразие! Кто же должен нас защищать?!
– Кого это – вас?
– Нас, обычных граждан, у которых нет черного пояса по карате или базуки за пазухой!
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Слышала такое?
Взаимопонимания с братом не получалось. А тут еще позвонили родители. Сначала беседу вел папа. Первым делом сурово поинтересовался, что там у меня за боевые действия приключились с Петуховым.
– Маме звонили весь вечер: сначала твоя бывшая свекровь, а потом твоя соседка Галина Васильевна. Они сказали, что вы дрались во дворе. Кстати, твоя свекровь утверждает, что ты украла у них столовое серебро. Что это за история? Ты опять хочешь бегать по судам?!
– Папа, во-первых, я ничего не крала! – возмутилась я. – Они захотели забрать ложки, которые якобы свекровь дарила бабушке Тине на какой-то там юбилей.
– Ну и отдала бы ты им эти ложки! У тебя что, ложек нет?
– Я и отдала, да только Вячеслав приехал за ними пьяный. Стал нести всякую чушь. Я ему совала эти ложки, а он не брал, оскорблял меня, орал на весь двор. Вот я в него и бросила ими. Но мы с ним не дрались.
– Безобразие. Почему ты позволила ему тебя оскорблять? Надо было уйти – и все.
– Я и ушла.
Тут трубку у папы вырвала мама.
– Это форменный бедлам! – закричала она. – Зачем было устраивать представления перед соседями? Тебе там еще жить! Почему ты ввязалась в дебаты с пьяным мужиком? А если бы он тебя ударил?
– А что мне было делать? Милицию вызвать?
– Надо было позвонить свекрови и поставить ее в известность о том, что ее сын приехал пьяный, а не бросаться в этого отщепенца тяжелыми предметами! Теперь он пойдет в суд обвинять тебя в тяжких телесных повреждениях! Ты что, не знаешь, какие они любители по судам бегать? И еще эта Галина Васильевна – это живой свидетель!
–
Чем вызвала еще один приступ гнева у мамы.
– Глория, тебе тридцать лет, а ты все еще прикидываешься несмышленышем! Разве так можно?
Сопротивляться натиску родителей не было сил. На их стороне было численное преимущество, право перебивать меня и умение виртуозно выворачивать факты наизнанку. Через десять минут они меня измочалили так, что Петухову с его мамашей и не снилось!
Я еще больше разнервничалась, почувствовала беззащитность перед бандитами, судьбоносными поворотами и плохим расположением планет. В результате слегка опоздала на работу. Похоже, халатность становится моей второй натурой.
– Вас ждет шеф, – привычно оповестила меня Марина Петровна, едва только я появилась в поле ее зрения.
Я кивнула и вышла из «общей» комнаты.
– Ну что, Петровская, чемоданы сложила? – спросил Масюков.
«В каком это смысле?» – переполошилась я. Неужели он намекает на увольнение? К счастью, я вовремя сообразила, что речь все еще идет об Индии. Слава Будде, что я не пала перед Масюковым ниц с воплем о пощаде! То-то было бы смеху.
– Чай, заждалась тебя страна слонов и диких обезьян, – хохотнул шеф, демонстрируя бездну юмора. – Ты небось вся в сборах? Сто чемоданов упаковала?
– Пока нет, – отрапортовала я, – ничего не сложила и не упаковала. Времени катастрофически не хватает.
– Да его у всех не хватает, – согласился он. – Вот моя жена, к примеру, не успела урвать необходимых благовоний, собранных буддистскими монахами в нужное время в нужном месте. И что?
– Что? – приуныла я.
– На тебя вся надежда, Петровская, – развел он руками. – Мне жену в Индию за благовониями отправлять не по карману, так что ты там уж расстарайся, привези ей целый мешок.
Это ему не по карману! А любовнице норковую шубу покупать по карману? Урод прижимистый!
– Короче, крутись как хочешь, а без благовоний не возвращайся! – подвел итог беседы шеф.
– А какие именно ей нужны? – растерялась я.
В благовониях я понимала еще меньше, чем в автомобилях. К чему это я вспомнила про автомобили? Ах да, меня продолжает тревожить судьба моей «девятки»!
– Какие, какие, – проворчал шеф, – вот, целый список супруга настрочила, как только услышала, что ты туда едешь.
И он вручил мне сложенную в несколько раз бумажку.
– Ну как, привезешь?
– Я постараюсь.
Пока что мне моя поездка представлялась весьма смутно, и я не знала, смогу ли исполнить желание его жены.
– Уж постарайся, – кивнул он.
Денег на мешок благовоний мне никто не предложил. Я закручинилась.
– Кстати, «трешку» на Семеновском ты показывала?
– Я.
«Трешка» была объектом самого Масюкова, который перепал мне с барского плеча. Квартира была хороша во всех отношениях: и расположением, и этажностью, и метражом, и отделкой. В общем, конфетка, а не объект. Но пока что мне не удалось найти на нее достойного клиента: такого, который смог бы потянуть все ее плюсы.