Летальный исход

Джон Локк

На пляже прямо под нами какой-то парень играл на саксофоне что-то ритмическое.

И тут эта поразительно красивая чья-то двадцатилетняя дочка начала стаскивать с себя топик – исключительно, чтобы доставить мне удовольствие, – и я невольно подумал, что бы я сделал с парнем вроде меня самого, если бы на ее месте оказалась моя дочь, Кимберли. Стащив с себя топик, она прикрыла грудки ладонями и замерла на месте.

Я спросил, в чем проблема.

А в том, что она никогда прежде ничего подобного не делала, ответила Джанин, и делает этой сейчас только для того, чтобы свести концы с концами и дождаться того момента, когда ей удастся

прорваться наверх. Я кивнул в знак того, что вполне ее понимаю – а она этого и ожидала, – и она расстегнула джинсы, спустила их на пол и вышла из них.

Быстренько отметя в сторону любые опасения и дурные предчувствия касательно ее возраста, я мигом достойно оценил ее роскошное тело, а потом вдруг обнаружил, что уверяю ее, что в том, что она сейчас делает, нет ничего особенного, и что многие знаменитые актрисы начинали именно таким образом.

– Это лишь доказывает, насколько ты предана своему искусству, – бесстыдно добавил я.

На ее губах снова заиграла мечтательная улыбка, и Джанин вылезла из своих трусиков.

– Что тебе больше всего нравится? – спросила она, и что-то в тоне ее голоса заставило меня подумать, что она проделывала подобные штучки и прежде, и много раз.

Демонстрируя наличие значительного опыта и удивительно мощный прилив энтузиазма, Джанин прилагала все силы, чтобы оправдать получение содержимого конверта, а после этого я велел ей лечь на живот, чтобы я мог получше рассмотреть небольшую татуировку у нее на бедре.

Когда я навел на нее объектив своего телефона, она сказала:

– Я не делаю фото.

– Только тату, – уверил ее я.

Джанин кивнула, но заявила, что хочет проверить на экране, что именно я снял, чтобы убедиться, что в кадр не попала часть ее попки.

– Я намерена стать однажды великой актрисой, – сообщила она, – поэтому не хочу, чтоб мои снимки в обнаженном виде в один прекрасный день где-нибудь всплыли.

Я сказал ей, что не вижу на ее теле никаких родимых пятен, и спросил, есть ли они у нее вообще, или я их просто не заметил. Она бросила на меня странный взгляд и сообщила о розовом пятнышке размером с дайм у нее на голове справа, прямо над ухом, которое можно рассмотреть, только разведя в стороны волосы в этом самом месте.

После того, как я сделал снимок этого места крупным планом, Джанин начала собирать свои одежки. Я вспомнил, что ей сумочка осталась на столике, и принес ее и отдал ей.

– Мы закончили? – спросила она.

– Закончили.

Когда Джанин оделась, я вышел на балкон, чтобы дать отмашку саксофонисту, чудовищно здоровенному мужчине с жутко изуродованными чертами лица по имени Огастес Куинн. Потом смотрел, как этот гигант упаковывает свой инструмент в футляр и уходит. Я отлично знал, что он сейчас обойдет гостиницу и направится к поджидающему его седану. Куинн и Куп будут пару часов следовать за Джанин, выяснят, где она живет и кто ее друзья. Потом они вернутся, подхватят здесь меня, и мы поедем на аэродром, к самолету, вылетающему обратно в Вирджинию. Единственным отрицательным моментом в этом плане была разница во времени. Когда мы туда вернемся, я буду слишком вымотан, чтобы продолжить испытания оружия АДС.

Вернувшись в номер, я обнаружил, что Джанин стоит в середине комнаты, полностью одетая и пытается поймать мой взгляд. Это целое искусство – прощаться в такой вот ситуации, нечто вроде молчаливо согласованного протокола. Целоваться не следует, но обняться совсем

неплохо. Это настоящий вербальный танец, когда ни один из вас не желает, чтобы она еще тут задерживалась, но и не хочет быть грубым.

Не следует действовать слишком резко, так что надо ей сказать, что все было очень здорово и что ты хотел бы снова с нею встретиться, когда опять окажешься в этом городе. А она будет повторять, что на самом деле не занимается подобными вещами, но для тебя сделает исключение.

Тут мой сотовый телефон исполнил свой собственный танец, завибрировав на столе.

– Мне надо ответить на этот звонок, – сказал я.

Она ответила мне короткой смущенной улыбкой.

– Окей… спасибо?

Это был почти вопрос. Я чуть нахмурился, давая понять, что мне жаль, что ей надо уходить. Она пожала плечами и чуть надула губки, желая выразить аналогичные чувства. Потом послала мне воздушный поцелуй, вышла из номера и закрыла за собой дверь.

Когда она это проделала, у меня в башке что-то щелкнуло. Я подумал про Кэтлин Грэй, и почувствовал, как на меня накатила волна грусти.

Глава 22

Телефонный звонок, который заставил Джанин уйти, был обговорен заранее. Это звонил Куинн, давая мне знать, что он уже занял исходное положение и готов действовать. Я влез в джинсы, сунул в карман мобильник и налил себе двойную порцию виски, вытащив бутылку из бара. Сев на край постели со стаканом в руке, оперся свободной рукой на простыни, которые мы сминали и сбивали в кучу всего несколько минут назад.

В воздухе еще висел аромат юности, оставленный Джанин, и я вдохнул его полной грудью, вкушая его суть и наслаждаясь ею. Может, Кэтлин и впрямь нужны были те четыреста девяносто калорий, чтоб избавиться от стресса, но не мне.

Я почувствовал вибрацию телефона в кармане, достал его, открыл и поднес к уху.

– Это я, – сообщила Келли.

– Тебе надо сделать татуировку бабочки на попке, – сказал я.

Она молчала лишь мгновение.

– Донован, если это то, с чего ты обычно начинаешь телефонный разговор, думаю, я уже могу выделить и указать, в чем заключается твоя проблема в общении с женщинами. Ничего удивительного, что ты не в состоянии найти подходящую девицу и жениться на ней.

Если бы Келли Карпентер была на три дюйма выше, ей не пришлось бы зарабатывать себе на хлеб насущный, убивая людей. С ее потрясающей внешностью она уже давно стала бы супермоделью мирового класса. Я осушил свой стакан и поставил его на столик. Потом встал и пересек номер и вышел на балкон. Выбрал себе стул, что был обращен к пирсу Санта-Моники.

– Ну, что стряслось? – спросил я.

– Отодвинь в сторонку свою голую шлюху и включи телевизор.

Я вздохнул.

– Как же ты скверно обо мне думаешь! Сказать по правде, я тут один-оденешенек, сижу в отеле на балконе, наслаждаюсь не по сезону теплой февральской погодой. Какой канал?

– Сам увидишь.

Я вернулся в номер, нашел пульт дистанционного управления и нажал на кнопку включения. Слова «Последние новости» мелькнули на экране поверх транслируемого в прямом эфире интервью. Человек, которого интервьюировали, рассказывал репортерам, что случай, который только что произошел, не имеет подобных прецедентов. Бегущая строка внизу экрана продублировала его слова: «Департамент внутренней безопасности подтверждает несанкционированное проникновение в систему контроля спутника-шпиона».