Летающие кочевники

Стругацкие Аркадий и Борис

— Утром, когда выяснятся отношения и можно будет собрать рабочих или нанять новых, придется закопать тело.

— Боюсь, Мариано, что вы никого не соберете и никого не наймете. Они бежали от него, как от дьявола… бежали и вопили что-то на своем языке.

— Вы не запомнили, что они кричали?

Она произнесла непонятное ей слово, звучание которого врезалось ей в память. Мариано вздрогнул и отшатнулся.

— Вы знаете, что оно означает? — спросил он. Софи покачала головой. Оно значит: «прокаженный».

Оба с ужасом смотрели на тело, растянувшееся на полу у их ног.

— Нет-нет, — проговорила, наконец, Софи. — Просто это человек

не такой, как мы с вами.

Мариано пристально посмотрел на широко раскрытые слепые глаза, на серую руку и тихо произнес:

— С некоторых пор я начал сомневаться в том, что это вообще человек.

Съездить в Сельцо удалось в конце мая: в цеху меняли оборудование, и Маркову предложили неделю за свой счет.

Можно и позагорать, и порыбачить. Вот только на охоту срок не выходил, и Марков с сожалением оставил двустволку в ленинградской квартире.

Нефедов встретил Маркова так, словно тот всю жизнь останавливался только у него.

Наутро, запасясь двумя ломтями вчерашней драчены и соврав для порядку, что пошли на сенокос, Марков отправился в лес вместе с Нефедовым-внуком. Марков не первый год знал мальца, но имени его как-то не догадывался спросить, потому как в семье звали его все, не исключая матери, просто «внуком».

По прямой до бывшего дома лесника оказалось идти не шибко долго. Старый забор, кое-где полегший за полгода сиротства, не закрывал покосившегося домика, и еще издали Марков уловил что-то новое в столь привычной ему картине. Сначала подумалось, что мешает буйная зелень как-никак, наезжал он сюда только зимой. Но, зайдя на двор, он понял, что было лишним: толстенное и безлистное дерево, невесть откуда взявшееся сразу за домом.

Марков подошел поближе, завернул за угол, где сиротливо притулилось крылечко о две ступени, и ахнул: дерево росло не за домом, а прямо из самой его середки. Крыша разъехалась надвое, и из нее, как свеча из именинного пирога, торчал здоровенный черный ствол.

Марков велел «внучку» не соваться, а сам налег на перекошенную дверь и очутился в пустой горнице.

Первое, что попало ему на глаза, была развороченная печь. На груде кирпичей, цепко охватив ее узловатыми корнями, уходящими в подпол, и покоился огромный ствол невиданного доселе дерева. Марков погладил его по черной блестящей коре. Кора была теплой. Марков отдернул руку и пошел кругом, осматривая ствол. В одном месте черная кора лопнула. И при свете, падающем из расколовшейся надвое крыши, Марков увидел под корой серую, ноздреватую массу, похожую не на древесину, а на какой-то пористый минерал…

3

Подошла очередь писать мне, и ситуация уже настолько запуталась, что я решил — без геологов не обойтись. Ведь геологи привыкли разгадывать всякие загадки… Поэтому я попросил вмешаться моего приятеля — Алексея Осиповича Савченко.

А.Шалимов

– Ну и что вы на это скажете, Алексей Осипович?

Главный геолог экспедиции задумчиво потер лысину, кашлянул, покачал головой. Не глядя пошарил в выдвинутом ящике письменного стола, достал сигарету, долго разминал ее пожелтевшими от табака пальцами; заправил было в янтарный мундштук, потом снова вытащил и принялся поправлять противоникотинный фильтр.

Кавтарадзе терпеливо ждал. На лысину главного геолога опустился неизвестно откуда взявшийся комар. Кавтарадзе неожиданно для себя загадал: если Савченко сейчас прихлопнет комара, то вся эта дурацкая

история, на которую он — начальник геологической партии Элгуджа Кавтарадзе — уже потерял полдня, окажется именно тем, чем ей и полагалось бы быть бесстыдной выдумкой…

Савченко прихлопнул комара и растер его в пальцах, бормоча:

— Ты смотри… В Ленинград залетают, негодяи: на Средний проспект…

— Лето дождливое, Алексей Осипович, — заметил Кавтарадзе.

Савченко раскурил сигарету, встал, подошел и геологической карте Ленинградской области, висевшей на стене кабинета, и принялся что-то рассматривать на ней, глядя поверх очков.

— Сельцы вот тут, — сказал он наконец и провел по карте пальцем. Три года назад мы возле них скважину хотели бурить…

Кавтарадзе превосходно знал, где находятся Сельцы, но о скважине слышал впервые.

— Скважину ту не утвердили, — продолжал Савченко, почесывая за ухом. — А между прочим, жаль… Место там первый сорт. Рыбы на озере… Ведром брать можно. Я там в шестьдесят втором щучку взял… Во!.. Он показал руками, какая была щука.

— Э-э, Алексей Осипович, значит, в том месте и раньше чудеса случались, — невинно заметил Кавтарадзе.

Савченко бросил на него сердитый взгляд поверх очков.

— Насчет щуки я вполне серьезно…

Кавтарадзе подумал, что и тот забавный волосатый дядька Марков или как там его, так же вот перед уходом сказал: "На счет этого дерева я вполне серьезно… Вы не сомневайтесь, товарищ геолог, простите, не выговорю ваше имя-отчество…"

— Твой второй поисковый отряд где базируется? — поинтересовался вдруг Савченко.

— В Лепишках, Алексей Осипович.

— М-да, далековато… Тогда вот что, Элгуджа, придется тебе самому в Сельцы съездить и этого почтаря Нефедова отыскать. И если он…

— Алексей Осипович!..

— Если этот почтарь существует и подтвердит хоть что-нибудь, придется сторожку обследовать. И не просто, а с радиометром!

— Куры в Сельцах засмеют, Алексей Осипович.

— Ну к шут с ними, с курами… от смеха никто не помер.

— Неужели вы…

— Я тебе вот что, Элгуджа, скажу. Перед войной работал я в Приморье, на Дальнем Востоке. И пришел ко мне однажды дед-нанаец. Наверно, лет сто ему было с гаком. Принес, понимаешь, кусок кварца — простого белого кварца. И рассказал легенду про Золотую падь. Красивая легенда! Мол, золота там лежит под ногами великое множество. Да люди не видят его, а не видя — не верят, что оно там есть… И сотни, мол, лет проходят мимо своего счастья. Он тоже проходил не раз… Не воспользовался. И хочет он теперь, на закате жизни, чтобы внуки его это счастье своими руками взяли. Нараспев он это рассказывал, с волнением, со слезами… Ну, словом, все его за чокнутого принимали, никто, конечно, не верил, а он все ходил с одного рудника на другой и этот свой белый кварц всем показывал…

— Интересно, — не без ехидства заметил Кавтарадзе, — а вы ему, конечно, сразу поверили…

— Я ему, конечно, тоже не поверил, — спокойно продолжал Савченко. Нет, не поверил. Но этот его кварц дал на анализ. Чем черт не шутит… И оказалось, в нем столько золота, Элгуджа, мелко рассеянного, что я вначале подумал, не спятили ли химики. Оказалось, не спятили… Нашли мы эту Золотую падь. И месторождение золотое, богатое, между прочим, именем того нанайского деда окрестили. Вот так, Элгуджа. Конечно, случается и брешут, когда приходят со всякими заявками, или по незнанию обращаются, но раз обратились, надо проверить. Просто необходимо…