Летающие острова
Шрифт:
Делия поняла его недоумение:
– Здесь, в Заречье, на границе с Хелльстадом, Чоррийский указ не действовал. Стены и прочие укрепления местным дворянам разрешили оставить.
На всякий случай, все-таки пограничье…
Сварог вспомнил свою знакомую хелльстадскую змеюку, подумал, что в Хелльстаде могут отыскаться твари и почище, с сомнением покрутил головой.
Нет, стены – защита весьма проблематичная. Впрочем, есть еще Волчьи Головы…
– Если это поместье – здесь есть лошади, – сказал он. – Каковых можно купить… или обрести иными методами, в нашем положении вполне простительными.
– Золотые
– Замок – это еще и дружина, – рассудительно сказал Шедарис.
– А выбор у нас есть? – прищурилась Мара. – Любую половину дружины я беру на себя. Надеюсь, с другой половиной вы как-нибудь управитесь.
– За что я тебя люблю, так это за твою жизнерадостность, – сказал Сварог. – Оптимизм всегда достоин уважения… А посему едем к замку.
Может, все обойдется миром…
И тронул коня, подумав мельком, что форма ганзейских матросов сейчас выглядит довольно нелепо – особенно если матросы эти движутся верхами в противоположном от реки направлении. Но не было времени на очередной маскарад. И вся надежда на дворянскую спесь, на то, что здешний хозяин поможет собрату лауру скрыться от погони, – обитающие на захолустной границе сеньоры на многое смотрят иначе и проще, нежели утонченная столица…
Отыскав стежку, они въехали в деревню, еще издали чуточку удивившую их тишиной и полным безлюдьем. Только кое-где шмыгали кошки. Не видно ни людей, ни какой бы то ни было скотины, собачьи будки пусты, возле них валяются цепи с расстегнутыми ошейниками, ворота хлевов распахнуты, кое-где валятся оброненная впопыхах утварь – миски, кочерга, новый башмак…
– Ну, этого мы навидались, – хмыкнул Шедарис. – Они все ушли в замок.
Но никакой противник сюда еще не наехал – все дома целые, а наш брат солдат, попав во вражескую деревню, по детской резвости непременно что-нибудь да подпалит…
– Может, это они от нас спрятались? – предположил Паколет, браво подбоченившись в седле и стоя на стременах, чтобы поберечь стертую задницу.
– Не переоценивай, дружок, себя… – хмыкнул капрал.
Сварог натянул поводья, достал из чехла подзорную трубу и стал обозревать замок. Фортеция выглядела готовой к серьезной осаде – широкий ров, окаймляющий холм, заполнен водой по самую кромку, мост опущен, но на стене над воротами внешней стены маячат двое с алебардами, и возле них лениво поднимается дымок над котлом со смолой. Тому, кто возьмет эту стену, придется немало повозиться и с замком – наступать нужно по довольно крутому склону, с умыслом засаженному высокой травой, даже на вид влажной, скользкой, а также зарослями колючего кустарника. А одно-единственное бревно, пущенное сверху, натворит дел, сметая шеренги наступающих, как кукол…
На внутренней стене курились тонюсенькие сизые дымки – похоже, иные стрелки вооружены старинными фитильными мушкетами. Кое-кто опирается на древки прадедовских алебард с огромными широкими лезвиями, вырезанными самым причудливым образом, со множеством шипов и крючьев. Но виднеются и современные мушкеты, и парочка пушек, а вон и пулемет лежит посередине зубца в форме ласточкиного хвоста…
– Там есть какой-нибудь флаг? – спросила Делия.
– Никакого, – ответил Сварог, не отрывая от глаза трубу.
Рядом с часовыми на внешней стене появился человек
Пожав плечами, Сварог передал трубу Делии:
– Взгляните, принцесса. Может, вам знакомы здешние народные обычаи? Я решительно теряюсь…
Делия трубу не взяла – длиннющие разноцветные вымпелы были отлично видны и невооруженным глазом. Глаза ее округлились, рот приоткрылся совершенно по-детски.
– Жизнь становится все интереснее… – покачал головой Леверлин.
– Да объясните вы! – рявкнул Сварог.
– Это рокош, – сказала Делия. – Старинная разновидность мятежа. Как бы освященного законом, понимаете? Вассал согласно древнему праву может поднять рокош против сюзерена. Сюзерен, разумеется, будет стараться его подавить, но людей бунтовщика в этом случае нельзя вешать без суда и следствия, а самого его следует судить непременно Судом Королевской Скамьи, и…
– Хватит, я уловил суть, – прервал Сварог. – Судя по вашему удивлению… Сколько веков уже не развлекались таким вот образом благородные дворяне?
– Лет триста или больше…
– Но юридически рокош не отменен, как и ваганум? – догадался Сварог.
– Забавная вещь – юриспруденция…
– Я бы этих судейских сначала встал, а потом разбирался, – проворчал Шедарис.
– Посмотрите лучше назад, господа, – безразличным тоном сказала тетка Чари. – Что-то там, далече, пыль подозрительно клубится, на фоне леса ее прекрасно видно…
– Вперед, – сказал Сварог, тронул коня и первым поехал меж домов, к дороге, упиравшейся прямо в подъемный мост. Когда до моста, сбитого из толстенных плах и окованного железом поперек, оставалось шагов сорок, на стене громыхнуло, и тяжелая мушкетная пуля звучно шлепнула в утоптанную землю перед конем. Сварог тут же натянул поводья. Чуточку подумав, извлек из седельной сумы баронскую корону вольного ярла, на всякий случай изготовленную по его заказу в последние дни пребывания в Равене, нахлобучил на голову. В сочетании с нарядом ганзейского капитана зрелище, должно быть, оказалось презабавное, но на стене молчали – возможно, здешний бесхитростный провинциальный народ видывал баронов во всяких обличьях и был наслышан о превратностях жизни и ее крайней сложности, выражавшихся в самых диковинных примерах.
Человек в кирасе и рокантоне нагнулся над зубцом, внимательно изучая Сварога. Сварог тоже смотрел во все глаза. Теперь он видел, что хозяин замка совсем молод, даже юн, а старым показался издали из-за буйной черной бородищи (надо сказать, по-юношески реденькой, хоть и длинной).
– Назовитесь, – сказал чернобородый.
– Барон Готар, вольный ярл, – сказал Сварог.
– Сказать по правде, лаур, когда я в прошлый раз, год назад, видел вас в Равене, вы были потолще и омерзительнее рожей, ничуть на себя нынешнего не походили…