Летающий на стрекозе
Шрифт:
7. В КАБИНЕТЕ ЧУКОВСКОГО
Солнце уже поднялось над лесом, а мы всё бегали и бегали в надежде догнать Бибигона.
Я остановился и перевёл дыхание.
— Нужно что-то придумать.
— Уже придумал, — проговорил Женька и приставил палец к губам, чтобы я помалкивал. — Смотри!
Я посмотрел туда, куда показывал Женька, и увидел за деревьями дом Чуковского. Вы уже знаете, что он двухэтажный и покрашен жёлтой краской. Можно подумать — дом как дом. Но в действительности он необыкновенно красивый.
Дом Корнея Ивановича весело выглядел
Так он выглядел снаружи. А что же внутри?
Мы с Женькой понимали друг друга с полуслова. И сейчас, конечно, я отлично понял его замысел, но всё же переспросил:
— Неужели ты хочешь пробраться туда?
Женькины зелёные глаза сияли от восторга и отваги.
— Вперёд! — шёпотом крикнул Женька и, ступая на цыпочки, неслышно устремился к таинственному дому.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Подкравшись к крыльцу, мы один за другим поднялись по скрипучим ступеням.
В прихожей было сумрачно, прохладно, тихо. Трудно понять по этой тишине, дом пуст или в нём кто-нибудь есть. Ведь писатель работает в полной тишине, только перо скрипит по бумаге. А поди-ка улови такой тихий звук, как скрип пера!
Мы с Женькой некоторое время стояли затаив дыхание и прислушивались. Ничего не было слышно — ни звука.
— Смотри-ка, — шепнул Женька,- вешалка.
— Ну и что?
— Нет шляпы. И трости тоже нет!
— Значит, он гуляет?
— Верно! Вперёд!
Дом Корнея Ивановича и Марии Борисовны состоял из книг. Все стены, за исключением дверей и окон, от пола до потолка уставлены рядами книг. Здесь и очень толстые тома в кожаных переплётах с золотыми буквами, и тоненькие книжечки в тонких обложках, напоминающие обычные школьные тетрадки. Книжные корешки, коричневые, чёрные, красные, синие, жёлтые, серые, белые, зелёные, стоят на полках, как буквы на тетрадных линейках,- некоторые в одну сторону наклонены, некоторые в другую.
Набрав в себя воздуха, как перед нырянием, мы бросились вверх по винтовой лестнице, словно бы прорубленной в скале из книг.
И вот мы уже стоим на втором этаже перед закрытой дверью.
— Входим, — в один голос шепнули мы и толкнули заветную дверь.
Дверь легко и бесшумно отворилась.
Мы с Женькой протиснулись в комнату.
Рабочий кабинет Корнея Ивановича напоминал просторную пещеру в книжной горе. Здесь было тихо и таинственно.
Большое, во всю стену, окно распахнуто, но в комнату не проникало с улицы ни одного звука. Густые ветви старых высоких лип заслоняли солнечный свет, в комнате было темновато. Но вот листья беззвучно зашевелились, в комнату влетели солнечные зайчики. Они пролетели по полу, по книжным корешкам, по потолку и один за другим, толкаясь, как мы с Женькой, вылетели в окно.
Бибигона здесь не было.
— Ведь про него ещё не написана
— Вот же он!
Тут и я увидел Бибигона, как бы лежащего на спине. Он был в широких шароварах и тюбетейке. На шее у него повязан красный бант — этот бант, один-единственный из всей одежды, был цветной. Весь остальной Бибигон был нарисован чёрным карандашом на листе очень белой шершавой бумаги. Неслышно влетевший в окно ветер приподнял рисунок, он отъехал в сторону, открыв ещё один лист с нарисованным Бибигоном — в будённовском шлеме с большой красной звездой.
Вдруг я почувствовал, как Женькин острый локоть вонзился мне под ребро.
— Что тебе? — прошептал я сердито и тут увидел художника, который тихонечко сидел на низком табурете в углу кабинета и, прикнопив к прямоугольному куску фанеры лист бумаги, рисовал Бибигона. Чёрный, длинный уголёк шуршал и крошился, оставляя на бумаге контур смешного человечка. У художника были густые чёрные волосы, и он был похож на чёрный одуванчик.
Художник, хотя и заметил нас, не проронил ни слова, продолжая быстро чертить угольком по бумаге.
Женька осмелел:
— А где же Бибигон?
Художник неопределённо хмыкнул:
— Хотел бы я это знать! Он ужасный непоседа!
В наступившей тишине мы отчётливо услышали скрип лестницы под тяжёлыми и неторопливыми шагами Корнея Ивановича. Вот он уже шагнул к двери, уже половицы заскрипели…
Что делать? Не сговариваясь, мы с Женькой бросились к тахте и в один миг, как ящерицы, юркнули под неё. Снаружи остались лишь голые, похожие на картофелины, пятки, но мы их успели втянуть под тахту, когда дверь отворилась и в комнате появился хозяин.
8. В КАБИНЕТЕ ЧУКОВСКОГО
(Окончание)
Корней Иванович прошествовал к своему рабочему столу. Когда он проходил мимо тахты, мы чувствовали, как доски пола прогибаются под тяжестью его большого тела.
Писатель уселся в кресло, после чего наступила тишина, лишь слышалось шуршание угля по бумаге да шелест рисунков, которые Корней Иванович рассматривал, перекладывая с места на место.
— Ну что же, прекрасные портреты, — сказал Корней Иванович. — Вам удалось передать внешнее сходство. Но где же сам Бибигон?
Художник вздохнул и пожал плечами.
— Хотел бы я это знать. Он ужасный непоседа!
— Ну погоди же, непослушный мальчишка! — воскликнул Корней Иванович. С этими словами он встал из-за стола и громко захлопал в ладоши: -Би-би-гон! Где ты? Возвращайся!
И не успел Чуковский подойти к окну, как в комнату с треском влетела наша знакомая стрекоза со стоящим на её спине Бибигоном. Не дождавшись, пока стрекоза сядет, Бибигон бесстрашно спрыгнул на стол и сразу же углубился в изучение собственных портретов.