Летчик. Фронтовая «Ведьма»
Шрифт:
— Предлагаю договориться. Я расскажу о документах и планах, но ты меня отпустишь. Например, в прифронтовой полосе. Ты идешь к своим, а я иду к своим.
— Здесь припрятан самолёт, мне нужно топливо для него. Где это можно найти? — задал я интересующий меня вопрос.
— На аэродроме, только это не близко. Я могу показать на карте, — предложила немка.
Она действительно показала. Направление не очень совпадало с моими желаниями. Получится, что мне придётся удалиться от линии фронта на северо-запад. А от своего У-2 я отдаляюсь. В районе Красной Горки находился аэродром подскока, там всегда было топливо, так уверяла немка. После этого она в течении часа объясняла важность документов в портфелях. Там были планы Вермахта о контрнаступлениях и переброски войск. Это конечно всё потеряет смысл, как только немцы поймут, что документы пропали. Но тем не менее. Для себя я принял решение, а ещё решил попробовать завербовать фрау. Убивать её точно не хотелось, красивая чертовка, а я к женщинам неравнодушен, даже сейчас в теле девушки. Между делом осмотрел чемодан в машине, там оказались вещи немецкой фрау, бельё, чулки, туфли и прочее, что может женщине пригодиться. Для себя решил, чемодан отожму однозначно. Ну а что? Там совершенно нормальные вещи. А немку, пожалуй, отпущу,
— Предложение такое, ты мне пишешь обязательства по сотрудничеству с НКВД. Не дёргаешься, пока я раздобуду топливо для самолёта. Потом отпущу тебя, даже документы верну, но только твои. Как будешь объяснять своим — это твоя проблема. Скажешь, что на вас напали партизаны, а тебе удалось бежать. Но ты должна понимать, что к тебе явятся люди из нашей разведки.
— Тебе надо, чтобы я работала на вашу разведку? — после нескольких минут молчания спросила немка.
— Войну вы проиграете, можешь не сомневаться. Уже сейчас видно, что Вермахт сдаёт свои позиции. Не пройдёт и двух лет, как Советские солдаты окажутся в Берлине. А ваш Фюрер застрелится. Так что самое время позаботиться о своём будущем. Ты из богатой семьи, вот и подумай о том, что тебе более интересно. Могила на русской земле или хорошая жизнь, например в Америке.
— Говоришь будто ты пророк и знаешь будущее, — она мне особо не верила.
— Слышала о русской лётчице по прозвищу «Ведьма»?
При этом вопросе немка вздрогнула и смотрела на меня долгим и внимательным взглядом.
— Сейчас я поняла кого ты мне напоминаешь. Есть описание и портрет твоего лица в СД и в СС. Но насколько я знаю, «Ведьма» пропала вместе с командиром дивизии, который её вёз в Берлин. Следов аварии самолёта не нашли, есть предположение, что самолёт был захвачен большевиками или сбит.
— Совершенно, верно. Я и есть та самая «Ведьма», а ваш генерал давно у нашей контрразведки. Потому, то, что я говорю тебе, случится обязательно.
В общем мы договорились. Фрау Краузе написала обязательства сотрудничества с Советской разведкой, пусть наши сами с ней разбираются. Настоял на том, чтобы она указала, что её завербовала «Ведьма». От такой бумаженции её запросто к стенке поставить могут почитатели Адика Гитлера. Кроме этого, она назвала целый список агентов, работающих на немецкую разведку. Проверить правдивость её слов я не мог, но нужно играть теми картами, что получил при раздаче. Я переоделся в одежду немки, ей отдал свой комбинезон и вернул её бельё. Сам взял чистое нижнее бельё из чемодана. Как и предполагал, по комплекции мы с ней одинаковые, даже размер ноги совпал. Вот только сиськи у неё больше. Но это не беда, подложил в лифчик тряпок. Немку связал и пристроил ей кляп, но, чтобы не задохнулась, сам сел за руль и покатил в сторону предполагаемого аэродрома. Как только осталось до немецкого аэродрома подскока километров пять, я остановился. Что делать с фрау? Можно связать и привязать к дереву. А если её найдут, пока я занимаюсь вопросами снабжения? Логично её отпустить, такой агент нашей разведке точно не помешает. Звание у фрау Краузе штурмбанфюрер СС, но служит в СД. Как сказала сама фрау это почти одно и тоже, но я не разбираюсь, так что оставим всё как есть. Через полчаса я принял решение, связал фрау, заткнул ей рот и упаковал в багажник авто.
На аэродром въехал без осложнений. Оно и понятно, кто рискнёт обыскивать машину с офицером СД? Дураков у армейских офицеров нет, тем более в Люфтваффе. Но на аэродроме меня ожидало разочарование. Бензин был, но как его доставить к У-2? Не скажешь ведь, что мне надо заправить самолёт русского производства. Могут понять неправильно. Тем более я уже разыграл сцену нападения партизан, спутников убили, а мне удалось сбежать. На вопрос кто мои спутники, ответил правдиво. Штандартенфюрер СС Рудольф Зейдлиц, его адъютант и водитель. Как я понял со слов фрау, Зейдлиц шеф самой Краузе, ну и любовник по совместительству. Как они оказались на лесной дороге Моника, так и не сказала ничего внятного, потому и я промолчал на аэродроме. В общем у меня возникли затруднения. Пока меня угощали кофе, я лихорадочно думал, пытаясь найти выход. Здесь на аэродроме я узнал об активном наступлении Красной Армии. Это могло значить, что фронт сдвинулся, а в связи с этим вполне возможно перебазировался наш полк. Моё внимание привлёк на стоянке аэродрома мессершмитт. Я показал на истребитель офицеру обслуги и спросил чей самолёт.
— Лётчика ранили в бою, он приземлился на наш аэродром. Самого лётчика отправили в госпиталь. Самолёт починили, его должны забрать, только не знаю когда, — ответил сопровождающий меня гауптман.
— Отлично, немедленно заправьте полный бак. Я полечу в Киев, мне срочно надо доставить все документы и сообщить рейхсфюреру о невосполнимой потере, — и я похлопал по портфелю, что держал в руках.
Капитан удивился, но требования мои начали выполнять незамедлительно. Меня даже любезно проводили к самолёту и дали парашют. Когда двигатель самолёта разогрелся, и я сидел в кабине, разбираясь с приборами, мой запас везения на этот день закончился. Фрау Моника Краузе, решила начать стучать в багажнике, ну или ещё что-то там делала. А может просто нашёлся любопытный немец, машину то я им оставлял. В общем что-то там произошло и к стоянке самолёта бежали немцы и кричали капитану, чтобы он меня задержал. Эх, жалко гауптмана, так нежно с ним прощались, кофием меня угощал. Пришлось стрелять, капитан упал, а я начал разгон по взлётной полосе. Немцы стреляли, но только из винтовок. Почему не догадались пальнуть из зенитки? Не знаю, наверное, ещё не время мне умирать. Взлетел быстро, а через пять минут я держал курс на восток.
Июль, 1943 год. Южный фронт. Евгения Красько
Мне очень хотелось, чтобы была облачная погода, но увы, на небе, как назло, ни одного облачка. Я попытался сориентироваться, где нахожусь в данный момент. Покрутив и так, и сяк свой планшет с картой понял, что на юго-запад от меня Донецк, он пока под немцами. Кроме информации от гауптмана, я и сам знал, что наши готовят операцию наступления. Гладышев говорил об этом, не зря же нас постоянно гоняли на разведку. Между делом я взял высоту восемь тысяч метров, но начал замерзать и спустился до шести тысяч. Топлива мне должно хватить, вопрос, куда садиться? Второй вопрос, как сделать так, чтобы меня сразу не шлёпнули? Километров через двести я ещё спустился ниже, чтобы
Комбат капитан Иван Лыжин два дня укреплял рубеж линии обороны немцев. Они закреплялись на этом плацдарме, чуть южнее Катириновки. После последних боёв он потерял четверть от своего батальона. Сегодня с утра было затишье, Лыжин сидел в блиндаже ожидая, когда его свяжут с командиром 152-го гвардейского полка. Ему требовалось пополнение. Немцы наверняка попробуют отбить обратно этот плацдарм. В блиндаж вбежал лейтенант Рожков.
— Товарищ капитан, там воздушный бой, почти над нашими окопами, — лейтенант схватил бинокль, висевший на гвозде, и выбежал из блиндажа.
Капитан взял со стола свой бинокль и велев связисту сразу позвать его, как только наладится связь, вышел из блиндажа в окопы. Солдаты скопились по все длине окопов и напряжённо вглядывались в небо. Лыжин посмотрел в том направлении. В небе шёл бой, участников было чуть больше десяти. Не разглядев советских лётчиков, Лыжин воспользовался биноклем и минуты три всматривался в то, как самолёты дерутся в небе. В это время раздавались выкрики от солдат «во даёт», «ну ни хрена себе» и прочие. Посмотреть было на что. Вскоре Лыжин понял, что дерётся один самолёт против двенадцати. Что его удивило — это был мессершмитт, вне всяких сомнений. Лыжин воевал почти два года и за это время научился отличать немецкие самолёты от своих. Но здесь явно кто-то вёл бой против таких же. Любопытство разбирало всех смотрящих за этим боем. Лётчик оказался ловким, он то и дело сбивал кого-то в этой свалке. Но капитан мог отличить его по раскраске. Когда счёт сравнялся от двенадцати к одному, на четыре к одному, везенье лихого летуна закончилось. У мессера отвалилось крыло и вскоре все увидели самого лётчика, позже он раскрыл парашют, его сносило на территорию, занятую Советскими войсками.
— Рожков, хватай десяток ребят и бегом к тому месту куда сядет это фриц. Да чтобы живым мне его приволокли, проследи. Исполнять, — приказ капитана резкий и навевает желание быстрей его выполнить.
Через час в блиндаж к капитану приволокли немецкого лётчика. И это была женщина, даже скорей всего молодая девушка. Одета в форму офицера серого цвета, но погоны и знаки отличия показывали, что перед ним штурмбанфюрер СС. Вид у дамочки был потрёпанный, правая щека заплывала, обещая неплохой синяк. Капитан послал за особистом и приставил охрану к этой немке. Пусть особисты разбираются, а у него и своих забот полон рот.