Летчики
Шрифт:
— Это не формальности, девушка. Между формальностями и порядком существует небольшая разница. Формальности любят одни бюрократы, а порядок — каждый деловой человек. Дело есть дело, и если вы к нам поступили, нужно оформляться как следует, как требует инструкция.
Биография получилась короткой:
«Я, Большакова Н. В., родилась в 1929 году в городе Орша Белорусской ССР. Родителей потеряла в годы Великой Отечественной войны. Образование среднее. В настоящее время подала заявление о приеме в Московскую Государственную консерваторию».
Она задумалась, что же следует прибавить, и, обмакнув перо, не спеша написала еще одну фразу:
«В
— Теперь, кажется, все, — облегченно вздохнула девушка и размашисто подписалась. Она пробежала глазами текст и вдруг удивилась, что ее жизнь так легко вмещается в эти десять строк. Правда, она могла бы написать о себе и еще, но, пожалуй, этого не требовалось для служебной биографии. Она могла бы написать о том, как в суровую зиму 1943 года в далеком от фронта уральском городе по четыре часа в день после занятий в школе работала на большом заводе, снабжавшем армию оружием и боеприпасами, как держала в руках напильник и его сталь сквозь варежки обжигала пальцы. Могла бы написать, что в том самом году почти одновременно два тяжелых удара обрушились на нее. Она получила известие о гибели отца, командира стрелкового батальона, и матери, майора медицинской службы. Могла бы она рассказать, как в один из осенних дней 1945 года в интернат, где воспитывалась Наташа вместе с другими осиротевшими подростками, приехал ее старший брат, демобилизовавшийся из армии инженер, и увез в этот далекий от Урала город, как потом с запозданием вспыхнула у нее страсть к музыке.
И еще одно событие, важное, большое, случилось в жизни Наташи. Она с золотой медалью закончила среднюю школу, а вместе с этим и музыкальную, осталась на год в семье брата и поступила библиотекарем на строительство металлургического завода. Однажды в клубе строителей шел концерт художественной самодеятельности. В первом ряду, справа от директора, сидел молодой, но уже известный всей стране пианист, профессор. Он учился в одной школе с директором завода и, совершая поездку по республике, заехал с ним повидаться. Профессор чувствовал себя неважно, и на концерт художественной самодеятельности директор затащил его не без труда.
Когда объявили Наташино выступление, он разглядывал большой красиво оформленный стенд: «Стахановцы передового цеха».
И вдруг случилось непонятное. Оттуда, со сцены рабочего клуба, в зал пришла настоящая музыка, талантливая музыка! Звуки росли, крепли, воскрешая в памяти едва ли не самое любимое им произведение Бетховена. Профессор машинально начал отбивать такт. Потом поднял глаза на сцену и увидел девушку в голубом платье. Он невольно залюбовался ее плавными движениями и наклонился к директору:
— Миша, Миша! Ты будешь преступником, если из отправишь эту девушку учиться в консерваторию. Кто она и чем занимается?
В тот же вечер директор познакомил его с Наташей. Профессор порывисто пожал ей руку, и глаза его радостно заблестели.
— Играете не совсем верно и точно, — заговорил он, — но в вашем исполнении много своеобразного, красивого. У вас несомненное дарование. Вам обязательно надо учиться.
И, несмотря на то, что учебным год в консерватории уже начался, профессор обещал устроить Наташу в свою группу. Прошел месяц. Наташа получила из Москвы письменное предложение поступить в консерваторию. Ехать в Москву ей предстояло в феврале, а оставшийся месяц райком комсомола предложил ей поработать в энском авиационном полку, где заболел библиотекарь. Приехавший на строительство подполковник Оботов сумел уговорить директора отпустить Наташу. Она не возражала. Наташа никогда не бывала в авиагородке и ничего не знала о жизни летчиков. Правда, она ежедневно видела, как над крышами городских
Нет, об этом не рассказала Наташа в своей автобиографии. А ведь если бы она это сделала, пожалуй, и получился бы настоящий рассказ о прожитом в трудные годы войны детстве, о начале юности.
…В библиотеке Наташа работала уже третий день. В двух маленьких, до отказа забитых книгами комнатах она чувствовала себя настоящей хозяйкой. Книг здесь было очень много, но за время отсутствия библиотекаря — а болел он уже три месяца — библиотека пришла в хаотическое состояние, книги валялись на полу между стенками шкафов, пыльные, с запачканными переплетами. Вооруженная ножницами и клеем, Наташа с жаром взялась за дело. Она нарезала из бумаги тонкие полоски и заклеивала порванные листы, стирала пыль, разбирала книги по полкам. Потом она стала приводить в порядок читательские формуляры. За этим занятием ее и застал майор Мочалов, заглянувший вечером в библиотеку.
Поздоровавшись с Наташей, Мочалов осведомился, как она устроилась, и несколько смущенно предложил:
— Если будут какие затруднения, обращайтесь ко мне, постараюсь помочь.
Девушка поблагодарила и улыбнулась, вспомнив, что примерно такую же фразу за эти трое суток она слышит уже в третий раз. Этим закончил свой первый разговор с ней подполковник Оботов, об этом сказал в короткой беседе Земцов. Наташа выжидающе помолчала, и Мочалов пояснил цель прихода:
— Хочу посмотреть читательские карточки офицеров нашей эскадрильи.
Девушка достала ящик с формулярами и деловито осведомилась:
— Кого вы имеете в виду?
— Некоторых, — рассматривая ее, сказал Мочалов. — Прежде всего Ефимкова, потом Цыганкова, Карпова, Спицына…
Наташа извлекла четыре формуляра.
Сергей вынул автоматическую ручку, записную книжку и стал заносить в нее названия книг.
Наташа с нескрываемым любопытством наблюдала за Мочаловым.
— Вы с ними, наверное, литературную викторину будете проводить, раз с такой старательностью записываете? — со смешинкой в глазах спросила она.
Сергей улыбнулся.
— Интересуюсь, любят ли мои подчиненные книги, что читают.
— А разве и это входит в ваши командирские обязанности?
Сергей утвердительно кивнул.
— А я полагала, что это имеет самое отдаленное отношение к самолету, — протянула она. — Оттого, что всего Тургенева прочитаешь, летать лучше не станешь.
— Как сказать. Иногда и Тургенев помогает. — Мочалов усмехнулся, спрятал записную книжку и попрощался.
Весть о том, что библиотека снова заработала, быстро облетела гарнизон Энска. Недостатка в посетителях не было. Очень часто летчики и техники приходили сдавать книги прямо после полетов, выкладывали их из глубоких карманов своих комбинезонов, и от переплетов иной раз попахивало бензином.
Вчера зашли два молодых лейтенанта. Один, с тщательно подбритыми усиками и подвижными темными глазами на обветренном лице, оказался тихим и неразговорчивым, другой, с небрежно спущенной на лоб белокурой челкой и двумя золотыми коронками зубов, сохранял неизменную насмешливую улыбку. Не успел этот второй закрыть за собой дверь, как тотчас же толкнул товарища локтем в бок.
— Видал, — зашептал он, но достаточно громко, так, чтобы девушка расслышала, — сейчас я раскину сети своего красноречия.