Лети на свет
Шрифт:
Этого мгновения хватило прекрасному человеку Барри, чтобы вырасти как из-под земли и перехватить у Джея пьяную приму.
— Отвезти ее домой, милорд?
— И позаботься, чтобы она больше не смела оскорблять мою жену и моих друзей.
Коротко кивнув, Барри утащил Кристи в служебное помещение. А мы с Джеем
К кладовке мы подкрались на цыпочках. Совершенно зря крались, кстати. Судя по стонам и ритмичному скрежету чего-то там по полу, нас бы не услышали, даже если бы мы топали как стадо бизонов.
Телефоны мы Джеем вытащили одновременно, не сговариваясь. Не то чтобы мы собирались показывать компромат кому-то, кроме виновников торжества. Ну, может быть еще и потомкам. Сильно потом, когда достигнут совершеннолетия.
И, распахнув дверь кладовки, тут же сфоткали открывшуюся красоту.
— Упс…
— Джей, твою мать!
— Прости, Сай…
— Нэнси? Упс…
— Лиз, это совсем не то…
Захлопнуть дверь я догадалась первой. Потому что я-то знаю… да… вот буквально час назад…
От ржача мы с Джеем стекли по стеночке на пол. И даже сердитое сопение из-за двери кладовки нас не усовестило и не остановило. А когда, минуту спустя, на звуки ржача выглянул Сай — не знающий, то ли ему дать другу в морду, то ли поржать за компанию — Джей молча протянул ему свой телефон. Мол, сам сотри, не нужен мне твой компромат.
— Да иди ты. Придурок!
— Ага, уже иду. Иду-иду! — постанывая от избытка ржача в организме, Джей поднялся сам и подал руку мне.
— Вот и иди, — фыркнул Сай, хрюкнул и закрылся в кладовке.
Мы и пошли. Побежали. Потому что Бизон сказал «ну-ну» — Бизон сделал «ну-ну». Ага. Ружжо и тарелочки свидетельствуют.
— Я знаю. Еще одна кладовка в галерее! Как я могла забыть!
— Ну Мак, ну хитрая задница!
Разумеется, хитрую задницу Мака мы сфоткали, и Джей снова получил от Камиллы в лоб, но снова не раскаялся. Это у них с детства, не лечится.
И вообще, свадьба удалась.
А дальше…
Дальше была первая брачная ночь с рейтингом «столько не живут», премьера рок-оперы и еще много всякого интересного.
И на этом я могла бы написать слово «конец», но…
Наутро после свадьбы под дверью нашей спальни что-то заскулило. Это что-то оказалось щенком в корзинке. Мелким совсем, не больше трех недель, тощим, голенастым и неуклюжим, с мокрым розовым носом и бесконечным розовым языком, которым оно облизало все, до чего дотянулось.
— Ой, какая прелесть! Это борзая, да?
— Борзая, — кивнул Джей, вынимая из-под корзинки кожаную папку с собачьими документами. — Дочь Олоферна Шестого и Юдифи Третьей. Звать… ага, вот тут написано. Звать Иродиада Первая…
Я немножко икнула. Эти англичане! Так назвать собак!
— А что там за записка на покрывале? Вот эта!
«Твой ход, сын», — гласила записка, подписанная одной буквой «R».
Я не поняла, что это значит. А Джей… Джей покраснел. Назвал кого-то старым интриганом и шантажистом, вернул щенка в корзинку — и обнял меня. Крепко-крепко. Так что я забыла обо всем на свете, кроме моего Бизона и счастья, которое мы таки нашли на конце радуги.