Лети, ведьма, лети! [тетралогия]
Шрифт:
– Анны Николаевны нет, – тихо сказала Юля. – И в этом моя вина. Думаете, с такой виной хочется жить на свете? – Она немного помолчала, а потом продолжила: – А теперь давайте пить чай. У меня есть еще немного времени.
И они сидели и пили чай, а Одинокий Дракон приносил поминальные пирожные, обернутые полосками белой траурной бумаги. Данила достал флейту и сыграл самую печальную и прекрасную мелодию на свете…
А потом наступила пора прощаться. И Юля, уходя первой, сказала:
–
– Какую книгу? – спросил Данила.
– «Отверженные», – ответила Юля.
И она ушла, ушла в городской парк, ибо так условились они с убийцей. Юля не хотела, чтобы ее убивали на глазах у друзей.
Юля прошла парк почти насквозь. И остановилась в глухих зарослях лип и кленов. Перед нею расстилался небольшой, затянутый зеленой ряской пруд. Возле пруда стояла старая деревянная скамья с облупившейся краской. Юля села на скамью и принялась ждать.
Она ждала долго, прошло все условленное время. Солнце разморило девушку, по рукам и ногам текла приятная нега, и Юля думала, что, наверное, хорошо умирать вот так – примиренной со всем миром. Правда, стоило бы загнать Иссахара обратно в мир духов, а Торчкову надавать хороших оплеух, ну да ладно. В конце концов, есть Баба Зина Мирный Атом. Она разберется.
Юля услышала шага и чуть напряглась. Но эти шаги были слишком легкими и торопливыми для шагов ее убийцы.
Странно.
Она повернула голову на звук.
К скамейке торопливо, иногда запинаясь, шла девочка лет пяти в пышном белом кисейном платьице и таких огромных бантах, что просто невероятно, как они держались у нее на голове. В руке девочка держала маленькую пластмассовую корзинку.
Еще этого не хватало!
Юлю передернуло.
Чтобы свидетелем того, как ей снесут голову, стал невинный ребенок!
– Девочка, – громко сказала Юля, – девочка, уходи отсюда. Тут в пруду знаешь какие пиявки? Они прямо из воды выпрыгивают и на всех кидаются! Уходи, уходи!
Но девочка замотала головой (банты затрепетали, как бабочки) и бегом припустила к скамье.
Запыхалась.
Отдышалась.
Очень красивая девочка.
Может быть, Юля в детстве сама была такой.
– Ты – Юля Ветлова? – неожиданно спросила девочка.
– Ветрова, – изумляясь, поправила Юля.
– Я и говолю – Ветлова, – сердито сказала девочка (банты качнулись). – Тебе письма. Целых два.
– От кого? – еще больше изумилась Юля.
– Не знаю. – И девочка достала из своей пластмассовой корзины два маленьких конверта. Протянула их Юле. Та взяла конверты неожиданно дрожащими руками:
–
– На почте. Я же почтальон, – почти сердито ответила девочка, развернулась и побежала прочь от скамьи, только подошвы сандалеток засверкали.
Юля долго смотрела ей вслед – долго, пока девочка совсем не скрылась из виду. И только потом перевела взгляд на конверты.
Обычные конверты из обычной белой бумаги.
Никакой магии.
Никаких обратных адресов.
Вообще ничего.
Загадка.
Разгадка внутри.
Успеет она прочесть письма до того, как придет убийца?
Впрочем, он ведь может и подождать.
Юля надорвала первый конверт.
Из него выпала плотная открытка. Смешной рисунок: лягушонок в клюве цапли хватает эту самую цаплю за горло. И надпись: «Никогда не сдавайся!» Чушь. Юля перевернула открытку.
«Я ВОЗВРАЩАЮ ТЕБЕ ТВОЕ СЛОВО. И ДАЮ СВОЕ – Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ ОХОТИТЬСЯ ЗА ТОБОЙ. НО ТЫ ПОМНИ ОБО МНЕ».
Она знала этот почерк.
Почерк убийцы.
– Нет! – закричала Юля всему миру. – Да! Да, я снова буду жить! Да!
Она вскочила со скамьи, подбежала к пруду и свистнула, как-то хитро переплетя пальцы. Тут же из пруда на берег повыскакивали лягушки и жабы и вопросительно поглядели на Юлю.
– Я буду жить, понимаете! – крикнула им Юля. – Буду!
Возможно, они поняли.
Юлю трясло. Она еле заставила себя вернуться на скамью и распечатать второе письмо. В нем был свернутый вчетверо нотный лист, поперек которого размашистым и тоже очень знакомым почерком было написано:
«Я ЖИВА, И ТЫ ЖИВИ!»
– Анна Николаевна, – прошептала Юля, не веря прочитанному. – Анна Николаевна!
…Шатаясь, словно пьяная, она бродила по парку до позднего вечера. А потом ноги сами понесли ее к дому Анны Николаевны Гюллинг.
Дверь была открыта, хотя Юля помнила, что, уходя, запирала ее. Из кабинета доносились звуки ноктюрна Шопена. Юля постояла перед дверью кабинета, но так и не решилась войти. Вместо этого она прошла в ванную, включила свет и посмотрела на себя в зеркало.
И в зеркале увидела лицо своего убийцы.
Протянула дрожащие пальцы к холодному стеклу и прошептала:
– Мы помирились, да?
…Потом было много всего. Война с колдуном Торчковым и изгнание Иссахара, поездка в Толедо, практикум в престижном ведьмовском агентстве…
Новые заботы, знакомства, увлечения, разочарования.
Новые истории, которые еще предстоит рассказать.
Да, Юля?
Ведьма носит Reebok