Лети, ведьма, лети! [тетралогия]
Шрифт:
– Всё, что я творил, я творил исключительно из милосердия, – сказал Августин.
– Ты не раскаялся, – качает головой женщина. – Уходи. Уходи туда, где терзает тебя твоя судьба.
И Августин видит, как гаснут краски снегового сада. Что-то сжимает его грудь, и он просыпается.
– Господин, уже раннее утро, – почтительно склонившись, сказал ему вчерашний юноша. – Вы сами велели вас разбудить…
Августин перевел дыхание. Слава богу, он еще жив! Всё, что он видел, было сном, одним из многочисленных ужасных
– Я уже заложил повозку, господин. Угодно ли вам сначала вкусить пищи?
– Нет. Этот ваш рис просто невыносим. Крысы и те его есть не станут. Подай мне одеться.
– Но вы уснули одетым, господин.
– И верно. Идем.
Юноша проводил отца Августина до небольшой повозки-курумы. Августин уселся в повозку, юноша исполнял роль возницы. Повозка тронулась. Была она неудобная, тряская, но отца Августина это не беспокоило. Он всё еще находился под впечатлениями своего сна. А еще он думал о том, не подвело ли его чутье. Окажется ли она в той деревушке, куда он сейчас направляется? Он ищет ее почти со страстью влюбленного! Ищет, но для чего?
Разве она сможет его освободить?
Или это он должен освободить ее?
В дороге прошел целый день. Отец Августин не обращал внимания на пробегающие мимо рисовые поля, маленькие селения, храмы и разрушенные кумирни. Он слишком был сосредоточен, для того чтобы любоваться видами. Да и некрасива эта убогая Япония, непривычна она взгляду европейца.
Когда на землю опустились хмурые сумерки, повозка прибыла в деревню. Здесь ее не встретили любопытные – любопытство считается неприличным. Что ж, оно и правильно.
– Куда вы желаете, господин? – спросил заморенный юноша. – Здесь есть постоялый двор.
– Да, отвези меня пока на постоялый двор.
Постоялый двор был беден, но опрятен. Рядом находился небольшой чайный домик, и юноша сказал, что гостей там обслуживают две гейши – пожилая и молодая, обе очень приличные и хорошо воспитанные.
Хозяин постоялого двора встретил приезжего вежливо, но настороженно – всё-таки чужеземец, а чужеземцев в последнее время не очень-то жалуют. И что могло понадобиться чужеземцу в их глухой деревушке?
Отцу Августину отвели скромную и тщательно убранную комнату. Он устало сел на дзабутон. Целый день у него не было ни крошки во рту, но тем не менее голода он не испытывал. Он просто сидел и ждал.
Ждал, когда придет она.
Придет или даст о себе знать каким-нибудь своим ведьмовским способом.
Он услышал легкий стук в бамбуковую перегородку. Нежный женский голос спросил по-японски:
– Господин разрешит мне войти?
– Входите, – ответил Августин. – Входите, кто бы вы ни были.
Сёдзи раздвинулись, и в дверном проеме на колени грациозно опустилась совсем юная девушка с подносом в руках.
– Я не заказывал еды, – сказал Августин.
–
– Хорошо. Что это?
– Подогретое саке, господин. И моти, рисовые лепешки. Они очень вкусные.
Девушка поставила поднос на маленький столик перед дзабутоном и принялась ухаживать за отцом Августином: налила ему в крошечную чашечку саке палочками подала кусочек лепешки.
От выпитого саке у Августина слегка закружилась голова. Нет, он не захмелел, он оставался вполне трезв, но вот сознание почему-то стало раздваиваться…
– Послушай, – сказал он девушке, хлопочущей над кувшинчиком с саке. – Почему же она не приходит?
Девушка посмотрела на него непонимающе, а потом вдруг улыбнулась. И теодитор увидел, как черты ее лица начали плавиться, принимая новый облик.
– Я пришла, – сказала Безымянная Ведьма. – Просто ты не узнал меня, теодитор. А ведь прошло совсем немного лет с момента нашей первой встречи. Что же будет, когда протекут столетья?
– Я не собираюсь жить так долго, – сказал отец Августин.
– Это уже решено за тебя, – пожала плечами ведьма. – Ты ведь связал себя со мной. Навсегда. До тех пор, пока один из нас не погибнет или…
– Или?
– Или не передумает. Ты всё еще жжешь невинных женщин и детей, Августин?
– Они не невинны. Костер очищает их от греха и скверны.
– Замечательно. Теперь ведь ты на себе испытываешь благотворное действие всякого костра, не так ли?
– Так. Это сделала ты своими чарами!
– Конечно. Но не будем говорить попусту. Ты согласен на сделку со мной? Условия прежние. Я обещаю тебе благое могущество, а ты мне – отказ преследовать ведьм.
– Нет, – стиснул зубы отец Августин. – Я не пойду с тобой на дьявольскую сделку.
– Ты глуп, о как ты глуп, – сказала Безымянная Ведьма. – Пойми, ваша инквизиция не вечна. Не вечен «Молот ведьм». Не вечны костры… Пройдут годы, может, века, и люди научатся не жечь себе подобных. Всё будет решаться… цивилизованно.
– В таком случае я хочу быть бессмертным. Чтобы напоминать людям, что ведьмы – это ведьмы.
– Благое намерение. Кажется, именно благими намерениями вымощена дорога в ад?
– Не знаю, я не был в аду. Хотя ты насылаешь на меня такие сны…
– А, тебе понравилось? Я умею сделать так, что человек не сможет спать спокойно. Могу насылать на тебя еще и похотливые сны, где ты будешь блудодействовать с тысячей женщин сразу. Справишься? А впрочем, я повторяюсь, ты же болен… Слушай, а хочешь, я исцелю твою болезнь. Сразу станешь обычным, полнокровным, сильным мужчиной. Может быть, тогда у тебя исчезнет желание уничтожать ведьм, а появятся желания совсем иные? Ладно, я заболталась. Итак, ты снова отказываешься от сделки.