Летние каникулы
Шрифт:
Хватаюсь за ручку, тяну на себя.
Немаленький зал полностью забит народом.
Журналисты, телевизионщики, чиновники.
И Руйвашевский, сидящий за столом, установленным на сцене и что-то говоривший в кучу микрофонов. Увидев меня, он оборвал свою речь на полуслове. Бессильно опустил руку, которой до этого нервно жестикулировал.
Все присутствующие, среагировав на реакцию губернатора, обернулись на меня.
— Эй, кто тут временные, слазь!
Глава 20
Глава 20
В
Кто-то назовет ее тревожной, кто-то волнующей. Я бы назвал ее «вопросительной». И в самом деле, я знаком только весьма узкому кругу людей, всегда оставался в тени. Поэтому, когда губернатор увидев меня «взбледнул» в лице, у многих журналистов в глазах возник вопрос. А учитывая все происходящее, они вообще перестали что-либо понимать.
Все теле- и видеокамеры повернулись в нашу сторону.
Разложенная в проходе мимо кресел дорожка скрывала стук моих ботинок, когда я шел от выхода по направлению к сцене. Кто-то негромко говорил в микрофон, изредка щелкали затворы фотокамер.
Из-за кулис выглянул охранник — тоже один из моих учеников. В его руке мелко дрожал пистолет, и он словно боролся с собой. Но я покачал головой, и он исчез. Перед этим в его глазах я прочел облегчение. Словно тот снял с себя пудовый груз ответственности.
— На что ты надеялся? — спросил я губернатора, когда мы со Степанычем и Мишей подошли достаточно близко, чтоб не кричать.
И пусть я стоял в зрительском зале и смотрел на Руйвашевского снизу вверх, никакой уверенности и превосходства в его взгляде я не увидел.
— Бьюсь об заклад, ты подумал, что младшие учителя смогут делать для твоих войск импланты, — продолжал я. — Неужели ты настолько наивен? Неужели ты думал, что создатели системы учителей настолько глупы, чтобы не просчитать подобный вариант событий? Никто кроме меня не может делать импланты!
И тут в моей голове сверкнула мысль-молния.
«Единство»! Они могут делать импланты.
Активирую Детектор лжи.
Запрыгиваю на сцену и подхожу к сидевшему губернатору. Он уткнулся в стол словно провинившийся ученик.
Каким он, по сути, и был. Учеником, решившим превзойти учителя. Вот только в этом случае такое не сработает.
— Ты связался с Единством? — нависая над губернатором спросил я.
Мне не нужны были его ответы. Мне не нужно было смотреть в его глаза, видеть его выражение лица. Мое умение позволяло мне видеть своего ученика насквозь. Все его реакции, движения мышц как наружных, так и внутренних.
И я видел. Как увеличилась в два раза частота сокращений сердечных мышц, как повысилась температура кожных покровов у его щек. Я наблюдал работу потовых желез на его спине. Рассмотрел, как надпочечники включились в работу, гоня в кровь порции адреналина.
Видел и понимал — мое предположение верно. Этот гад продался секте. Ему не понравилось ходить на вторых ролях, быть позади какого-то мальчишки. Гораздо почетнее быть правой рукой лидера, одолевшего великую Америку!
— Дамы и господа! — я повернулся к телекамерам, смотрел в их холодные
Разворачиваюсь к предателю. Его силуэт горит красным.
Задание: признаться перед журналистами в своих преступлениях перед страной и Землей. Награда: жизнь. Наказание: смерть.
Вижу, как бывший губернатор беззвучно шевелит губами, читая висевшее на его внутреннем взоре задание. Как он произносит каждую фразу, как дважды повторяет слово «смерть». Его глаза стекленеют. Он словно ушел в себя, закрылся. Впрочем, это продолжалось недолго. Буквально несколько мгновений.
— Да! — внезапно закричал Руйвашевский. Вскочил со стула, выбежал к краю сцены. — Да, я признаюсь. Признаюсь в том, что хочу жить! Жить!
Он склонился вперед, нависая над краем, крича прямо в глазок ближайшей камеры, брызгая в нее вылетающей изо рта слюной.
— Еще тогда, тогда, — он махнул рукой куда-то позади себя, — когда они впервые прилетели к нам на День города, когда нам пришлось разрушить стадион только ради того, чтобы убить всего десяток тех тварей я понял, что мы проиграем! А этот жалкий десяток мог вырезать всех нас. И я понял, что мы обречены, что нас раздавят словно тараканов! Ничто и никто не может противостоять Рою. Они непобедимы, они задавят нас массой, завалят трупами, сотрут с лица планеты.
Я не останавливал его, пусть говорит. Видимо пришло время раскрыть карты перед всей страной и миром. Рано или поздно это было необходимо сделать. Почему бы это не сделать неудавшемуся революционеру?
А губернатор все не останавливался. Он рассказывал и рассказывал, как он обдумывал ситуацию, как делал попытки выйти на связь с сектой, какие обещания давал ему Адам Смит. Он во всем признался. Что добыл план президентской резиденции, что хотел единолично править Уральской республикой, что сектанты обещали присылать ему импланты и как он надеялся, что у младших учителей тоже будут конструкторы, способные производить импланты, и таким образом в итоге избавиться и от «опеки» секты. Стать единственным властителем и тем, кто будет приветствовать прилетевший Рой, чтобы вручить ему ключи от планеты.
Из его глаз текли слезы, он содрал мешавший галстук и все бегал по сцене, заглядывая в камеры, рассказывая и доказывая всем присутствующим, как хочется жить и что с приходом секты у всех остальных появился бы шанс выжить.
— Хватит! — остановил я его поток слов, с каждой секундой становящийся все более бессвязным. — Твоих откровений более чем достаточно для суда. Ты арестован и обвиняешься в предательстве Земли! Ты выбрал роль раба, вмес…
— Я выбрал жизнь! — заорал он в ответ.