Летние обманы
Шрифт:
Он посидел, прислушиваясь. Слышался только шум ветра в деревьях, иногда шорох какого-нибудь зверька или хруст сломанной ветки. Из дому не доносилось ни звука. Скоро уже рассвет.
Кейт спросила:
— Где ты был?
Но она не проснулась. Когда наутро она сказала ему, что ночью ей показалось, будто бы он уходил, а потом вернулся, он только пожал плечами: «Ну да, выходил разок в туалет».
9
Несколько дней он был счастлив. К этому счастью примешивалась легкая тревога. Что, если вдруг шериф обнаружит перекладину на дороге? Или увидит кто-нибудь из соседей и сообщит? Или друзья вдруг не
Раз в день он снимал одну перекладину, отодвигал в сторону подпорку и проезжал на машине. Он снова наведался к запертой мастерской. Съездил в соседний город и нашел там техника, но прийти не пригласил. Не позвонил он и в телефонную компанию. Снимая и возвращая на место перекладину, сдвигая и ставя обратно подставку, он испытывал приятное ощущение. Он чувствовал себя хозяином замка, который отпирает и запирает ворота.
Из каждой поездки он спешил как можно скорее вернуться домой. Ведь Кейт не терпится снова сесть за письменный стол, а ему не терпелось вернуться домой, в свой надежный мир: где наверху работает Кейт, где Рита всегда с ним рядом, насладиться счастьем привычного домашнего уклада. Поскольку близился День благодарения, он рассказывал Рите об отцах-пилигримах [12] и индейцах, и они с ней нарисовали большую картину, на которой все вместе пировали за праздничным столом: отцы-пилигримы, индейцы, Кейт, Рита и он.
12
Отцы-пилигримы— первые поселенцы, прибывшие в Америку ил Англии на корабле «Мэйфлауэр» в 1620 г. День благодарения, учрежденный ими, стал в США национальным праздником, который отмечается в четвертое воскресенье ноября.
— А они к нам придут? Отцы-пилигримы и индейцы?
— Нет, Рита, они давно уже умерли.
— Но я хочу, чтобы кто-нибудь пришел!
— И я хочу, — заглянула в дверь Кейт. — Я почти закончила.
— Книгу?
Она кивнула:
— Книгу. И как закончу, мы это отпразднуем. И позовем друзей. И мою агентшу, и редакторшу. И соседей.
— Почти закончила — это как понять?
— До конца недели закончу. Разве ты не рад?
Он подошел к ней и заключил в объятия:
— Конечно рад. Это потрясающая книга. Будет бешеная пресса, в «Барнс и Нобл» она будет штабелями лежать в разделе бестселлеров, и по ней снимут потрясающий фильм.
Она убрала голову с его плеча, отодвинулась и улыбнулась ему:
— Ты просто чудо! Ты был таким терпеливым! Ты ухаживал за мной, и за Ритой, и за домом, и за садом, каждый день одно и то же, и ни разу не пожаловался. Зато теперь начнется настоящая жизнь, обещаю тебе.
Он смотрел в окно на огород, поленницу, компостную кучу. Пруд возле берега начал замерзать, скоро можно будет кататься на коньках. Разве это не жизнь? О чем она говорит?
— В понедельник я съезжу в город: надо зайти в интернет-кафе и позвонить по телефону. Отпразднуем День благодарения с друзьями?
— Разве можно созвать всех так скоропалительно? И что делать Рите в такой взрослой компании?
— Каждый будет рад почитать Рите вслух или поиграть с ней. Она такое же чудо, как ты.
Что это она говорит? Что он такое же чудо, как дочка?
— Я могу спросить Питера и Лиз, не хотят ли они привезти с собой племянников. Правда, вряд ли родители отпустят их на День благодарения, но спросить-то можно. И сын моей редакторши как раз одного возраста с Ритой.
Он уже не
— Я пошла наверх. А в воскресенье мы уж отпразднуем втроем, хорошо?
10
Что же ему теперь — сдаться? Но Кейт никогда еще не была так спокойна, и никогда ей так легко не писалось, как в последние полгода. Ей нужна такая жизнь, как здесь. И Рите это тоже нужно. Не позволит он своему ангелу подвергаться опасностям, которыми грозят в городе уличное движение, преступность и наркотики. Если получится сделать жене еще одного ребенка, а лучше бы двух, он учил бы их дома. При одном ребенке это представлялось ему сомнительным с точки зрения педагогики, а при двух или трех было бы самое то. А может быть, подошло бы и при одном. Разве Рите не лучше у него под присмотром, чем в какой-то плохой школе?
В воскресенье Кейт встала рано и к двенадцати уже все закончила.
— Я закончила! — крикнула она, бегом сбежала по лестнице, обхватила одной рукой его, другой — Риту и заплясала с ними вокруг деревянных опор. Затем повязала передник. — Сготовим что-нибудь? Что там у нас есть в доме? Чего бы вы хотели?
За стряпней, а потом за столом Кейт и Рита до того разошлись, что заливались хохотом по любому поводу. «Много смеха — к слезам», — говаривала его бабушка, останавливая чересчур развеселившихся внуков. Сейчас его так и подмывало остановить Кейт и Риту, но он постеснялся — не стоит брюзжать как старикашка — и ничего не сказал. Но все вокруг как-то помрачнело. Их шаловливое поведение его раздражало.
— А теперь рассказ, рассказ! — заклянчила после обеда Рита.
На этот раз они с Кейт ничего не придумали заранее во время готовки, но, вообще-то, в этом и не было необходимости. Достаточно было одному начать, а второму подхватить, главное — слушать друг друга внимательно. Но сегодня он все тянул и мямлил, пока не испортил Рите и Кейт удовольствие от этой игры. Тут он и сам пожалел, что испортил всем настроение, но было уже поздно, да и Риту пора было укладывать.
— Я пойду с ней, — сказала Кейт.
Он слышал смех Риты из ванной, потом — как она расшалилась в спальне. Когда все стихло, он подумал, что сейчас дочка позовет его, чтобы поцеловать на ночь. Но она не позвала.
— Уснула мгновенно, — сказала Кейт, усаживаясь рядом с ним.
Про его мрачное настроение она не проронила ни слова. Она все еще была такой же воодушевленной; ему же при мысли, что она даже не замечает, как ему скверно на душе, стало еще хуже. Он давно уже не видел ее такой, она вся лучилась радостью, щеки разрумянились, глаза светились. А сколько уверенности чувствуется у нее в каждом движении! Она знает, как она хороша — слишком хороша для жизни в деревне, и ее место в Нью-Йорке! При одной мысли об этом он упал духом.