Летние свидания (сборник)

Северская Мария

Злата тут же отвела взгляд. Все девчонки, которые уже имели опыт отношений с парнями, рассказывали, что с этого все и начинается. Это называется «строить глазки», «посматривать» – то поднимать на парня глаза, то отводить взгляд. Если он отвечает, значит, тоже неравнодушен. И это, получается, она стала «строить глазки»? Но как же иначе? Невозможно же не смотреть собеседникам в глаза, если вы сидите полукругом вокруг костра и разговариваете?

– В Карелии петроглифы есть еще и на Белом море, в устье реки Выг, – сообщил Лешка.

– Точно! – тут же снова встряла Света. – Но беломорские петроглифы – они, скорее, просто отражение реалий древних людей. Птицы, рыбы, звери, которых видели люди, сцены

охоты и рыбалки. А наши, онежские, они другие, тут больше фантастических образов. Потому что они – не картинная или фотогалерея, а отражение мира иного… – она перешла на шепот, отложив свои шпаргалки.

– Какого иного? Виртуального? – усмехнулся Андрей.

– Здесь – аномальное место, здесь святилище древних, граница между мирами. Здесь полно душ тех, кто жил в этих местах, они все рядом… Чувствуете присутствие?..

И все-таки умела Света нагонять страх. Уж на что Злата ни во что такое не верила, а тут снова аж мурашки побежали. Но говорить она ничего не стала, ей была интересна реакция парней.

– Такое ощущение… – Лешка замер, и все почему-то замерли вслед за ним, прислушиваясь, – что наши возвращаются. Слышите голоса?

Голоса и правда были слышны. Далекие, неясные…

– Что-то они рано, – удивилась Злата. – Я думала…

Но тут послышался звук шагов. Только совершенно не с той стороны, с которой слышались голоса.

Все переглянулись.

– Это они нас напугать хотят. Подкрасться и напугать. Шутники, блин, – Андрей подкинул в костер дровишек, но тьма за пределом светового круга стала только чернее.

– Интересно, – вслух подумала Злата, – а дикие звери, медведи, например, тут водятся?

– О, прикол! Я тут передачу по телику видел про какую-то сибирскую ферму, куда медвежат, когда охотники мать убьют, приносят, – начал Андрей. – Так вот, там мужик корреспонденту рассказывал, как себя вести, если вдруг медведя встретишь. Стоят они друг напротив друга, а оператор снимает. Мужик этот, который медведей выращивает, говорит: «Если встретите медведя, не нужно орать, чтобы не испугать, надо просто заговорить. Медведь не любит человеческого голоса, он уйдет». А корреспондент возьми и спроси: «И что ему сказать? Здравствуйте?» А мужик почему-то растерялся. Смутился. Нет чтобы пошутить, например, сказать: «Ага, надо ему сказать «Превед, Медвед», – или серьезно объяснить, что говорить можно все, что угодно. А он так смутился, что и корреспондент из-за него смутился. Стояли они, как два придурка, и серьезно обсуждали, надо ли здороваться с медведем. Я так ржал! Ведь могли же переписать, другой отрывок в сюжет вставить, а они – прямо так и выдали в эфир. Вот умора! – И Андрей, довольный своей историей и собой, засмеялся.

Злата со Светой тоже улыбнулись. Но… Но тут рядом, во тьме, снова что-то хрустнуло, совсем близко.

– Эй, харе пугать! – крикнул в темноту Лешка.

Все притихли. Голоса, какое-то невнятное бормотание по-прежнему доносились со стороны озера, не приближаясь и не удаляясь… Всем стало не по себе.

– Я же говорила, что место это мистическое, а вы мне – не верили… – прошептала Света.

– Не шепчи! – громко одернул ее Андрей. – Это все ты, со своей мистикой. Нам уже непонятно что мерещиться стало. А я лично не верю ни в каких магов, ведьм, чертей и бесов. А ты… ты… ты «Гарри Поттера» перечитала!

– Вовсе и нет! – обиделась та. – Просто я выросла в карельской деревне. В смысле, что у меня там бабушка живет, и каждое лето я у нее проводила. А соседка наша, тетка Сима, колдуньей была, настоящей, черной. Она с моей бабушкой дружила. Но она могла и помогать, исцелять. Если у меня зуб, например, болел, звали ее, она пошепчет – и все проходит. Если бабушка какую вещь потеряет, тоже достаточно спросить тетю

Симу, где вещь, она и скажет. Потому что она видит, что и где. Она и покруче дела могла проделывать. У нее лешие и черти в подчинении были. Только мы никогда ее о чем-то серьезном не просили. А деревенские – да, захаживали. Просили сглаз наслать. Или еще чего-нибудь. Тетя Сима потом приходила с моей бабушкой поболтать. Меня спать укладывали, но они так орали, глуховатые были обе, что я просыпалась и слушала. Тетя Сима рассказывала, как ее черти мучают, если она зла людям делать не хочет. Но, кстати, она никогда сама не решала кому-то гадость сотворить, если ее не трогали. В основном люди сами к ней шли и просили, чтобы сглазила кого.

– Я понял! Ты Лукьяненко обчиталась. Колдуны, ведьмы! Иные рядом с нами! – не сдавался Андрей.

– Ты меня просто не слушаешь. А ты послушай! У Лукьяненко, кстати, мир таков, что обычные люди не знают о существовании иных, а я выросла в мире, где все всё знали. Знали, кто черный маг, кто белый, кто серый. Знаешь, кого на свадьбу первым звали? Черного мага. Потому что боялись. Бабушка рассказывала, один такой сильный мужик у них был, еще до того, как я родилась, так его как-то не позвали. В итоге ни молодые, ни гости не смогли выйти с сельсовета, это типа как ЗАГС у нас, где печати в паспорта ставят. Так вот, посылали ему гонцов с подарками, почти все отдать пришлось, чтобы выпустил. Так и то, машины, на которых приехали, еще полчаса завести не удавалось. Это называется «остановить свадьбу». А белых колдунов и колдуний звали, понятное дело, с радостью. Одно их доброе пожелание посильнее пожеланий двадцати-тридцати гостей будет. Так и сидели на всех праздниках рядом черные, белые. Вы мне не верите? – Света начала злиться. – Я выросла в этом! Я не в книжках читала о чудесах, а видела их все детство рядом! Это последние два года меня бабушка не берет к себе, потому что боится, что я на дискотеки буду бегать, с мальчиками гулять, а ей за мной не уследить.

На этом моменте Андрей многозначительно хмыкнул, но Света не обратила внимания, а продолжила:

– К тете Симе пару раз на моей памяти вломиться пытались, но один с крыльца упал, ногу сломал, а второй дверь открыть не смог. Потому что к колдунье просто так не войдешь!

– А зачем они к ней ломились? – не поняла Злата. – В смысле, в ее отсутствие?

– Да чтобы обокрасть. Ведь у нее золота полно. Ведь ей за ее дела золото, колечки-сережки, несут. Денег-то она не берет.

– Таких, как твоя тетка Сима, и в Петрозаводске полно. Открой любую газету: сниму сглаз, наведу порчу, приворожу. И все деньги лопатой загребают. Знаем, знаем… – усмехнулся Андрей.

– Знаем, знаем! – передразнила Света. – А вы знаете, как настоящую колдунью, ведьму или вещунью от шарлатанки отличить? А ведь критерий прост, как мычание.

Злата, а за ней все остальные озадачились: а правда, как?

– Элементарно! Запомните, чтобы никогда не попасться в руки жадным мошенницам! Настоящие колдуньи и колдуны, те, кто действительно что-то могут, никогда не возьмут денег. Ни-ко-гда. Ни за доброе дело, ни за злое. Они никогда вам не скажут, сколько стоит то или это.

– А как же тогда – золотишко тетки Симы? – не понял Лешка.

– Настоящие колдуньи, они берут что-либо только после проделанной работы, как благодарность. И это – не деньги. Чаще – продукты, вещи.

– Все так просто? – скривился Андрей.

– В том-то и дело! Поэтому меня всегда веселят репортажи по телевизору о разоблачении очередных мошенников – экстрасенсов или ясновидящих. И как можно не знать такой простой истины, что чудес за деньги не бывает?!

Злата снова не вслушивалась: ведь для нее чудес не бывало ни за деньги, ни бесплатно. Сидела, смотрела на огонь, иногда поглядывала на Андрея…