Летний детектив для отличного отдыха
Шрифт:
– Добрый вечер, Люба.
Она помолчала, произнесла сдержанно:
– Здравствуйте, – и осталась в дверях.
– Мы пришли поговорить. – Элли стянула дождевик и стряхнула с него воду.
– О чем нам
– Вот об этом мы и поговорим, – из-за двери сказал Плетнев.
– Неля, ты извини, но я только вошла, у меня дела не сделаны.
Кто такая Неля? – удивился Плетнев. Ах, да! Почему-то они так называют Элли.
Он выбрался из-за дерматина, все-таки понюхал полынь и заявил Любе, что у него разговоров всего на несколько минут, проще переговорить, чем препираться.
– Ну, проходите, – хмуро предложила Люба и пропустила их в тесную, но очень чистую комнату.
Стол был придвинут к окну и весь завален какими-то бумагами и обрывками ткани, а у соседнего окна, также вплотную, стояла разложенная швейная машинка с литым чугунным колесом ножного привода. За распахнутой дверью в маленькую комнату у стен стояли две кровати, разделенные небольшой тумбочкой, над которой висело зеркало. Тумбочка была заставлена баночками и тюбиками, наверное, Люба там прихорашивалась. За занавеской пряталось еще какое-то
И это все.
По сравнению с этим домиком хоромы Плетнева выглядели как палаты царские.
– Любочка, ну что ты узнала?
– Ничего я не узнала.
– Как не узнала? Ты же в Тверь ездила!
Люба исподлобья посмотрела на Элли. И Плетнев тоже посмотрел.
В лице у той не было никакого любопытства, только сочувствие. Совершенно искреннее. Совершенно честное.
– Не пустили меня. Сказали, что день выходной, чтоб в понедельник приезжала. Никто ничего мне рассказать не может, а к задержанному тоже нельзя! А я говорю – что же он, до понедельника сидеть будет? А они мне отвечают, он теперь лет десять посидит!
Выпалив все это, она как будто отпустила себя, плечи поникли, губы набухли и задрожали. Как бы враз обессилев, она опустилась на стульчик возле швейной машинки, поставила локти на колени и уткнула лицо в ладони.
– Как же… десять лет… – рыдала Люба, – это же… беда какая… так разве можно с человеком… и главное, ни слова никто не сказал… прогнали меня… а я знаю, не мог он… никак не мог… он хороший мужик… правильный…
Конец ознакомительного фрагмента.