Летний лагерь свингеров
Шрифт:
Я чувствовал свой член в задней части ее горла, а ее мышцы зажимали кончик. Ее нос был прижат к моему паху. Она сжимала меня так в течение нескольких секунд, самых замечательных секунд моей жизни. Наконец, она снова высунула его.
Когда она добралась до конца, она позволила моему пенису соскользнуть с ее губ, и я слышал, как она глубоко вздохнула. Она заглотила половину моего члена. Она снова открыла губы и взяла меня еще глубже. Затем снова она открыла губы и проглотила его до корня, яростно сжимая мои бедра руками,
Потом я почувствовал что скоро кончу. Она тоже это почувствовала и взяла мой член в рот так глубоко, как она могла.
Я разразился едва сдерживаемым стоном удовольствия. Я выстрелил своим семенем ей в горло. Положив руки мне на бедра, она пыталась заглотить член еще сильнее. Я чувствовал, как ее губы и щеки двигались, когда она проглотила мою кончу.
Когда мой член, наконец, перестал кончать, она медленно вынула член изо рта. Я услышал, как она сглотнула и сильно вздрогнула. Она обхватила губами мой медленно опускающийся пенис, стараясь избегать чувствительную головку.
Когда она высосала оставшееся семя из моей шахты, она отпустила меня. Не говоря ни слова, я слышал, как она уплыла от меня. Я скользнул в холодную воду и последовал за ней.
Плот представлял собой маячащее пятно темной темноты на фоне соснового леса через озеро. Она добралась до него прямо передо мной и забралась на него.
Я забрался между двумя женщинами, радуясь, что вышел из холодной воды. Я не знал, кто есть кто, пока Сьюзан тихо не заговорила в темноте.
—Мне нравится здесь по ночам.—
— Мммм, мне тоже—, мечтательно сказала Мама.
Я потянулся к звуку голоса Сьюзан, не боясь быть замеченным в темноте. Когда моя рука коснулась ноги Сьюзан, мой разум бешено заметался между мыслями.
Я с криком тревоги поперхнулся, когда моя рука коснулась суховатой кожи ее бедра.
Глава 42
В ту ночь я долго лежал без сна. Я подумал, что сделал что-то очень неправильное. И было еще хуже, что мне это нравилось. И что еще хуже, я бы сделал это снова, если бы у меня была возможность.
Я знал, что это неправильно, хотеть секса со своей матерью. Должно быть, это неправильно. Но в ту ночь, лежа на верхней койке, я попытался понять, почему это должно было неправильно.
Я мог рационализировать все, что хотел, но мой разум возвращался к двум неоспоримым фактам.
Во—первых, мы оба были добровольными участниками. Правда, я не знал, что это мама, когда я ласкал ее грудь. Я думала, что это Сьюзан. И снова, когда я подумала, что мама уплыла на плот и что Сьюзан сосет у меня. Я был достаточно честен с собой, чтобы признать, что проблема в том, что я бы сделал то же самое оба раза, даже если бы знал, что это мама, а не Сьюзан. Возможно, я не был так смел, но, учитывая возможность, я бы это сделал.
Второй факт был проще
В конце концов, я не мог придумать причину, почему это должно быть неправильно. Пока никто не пострадал, и все понимали, что происходит, почему это должно быть неправильно? Я очень любил свою мать. И я знал, что она любит меня. Но я думаю, что я всегда знал, что секс и любовь иногда имели очень мало общего друг с другом.
Я не знаю, был ли я рациональным, или я просто облажался. Поздно ночью, со звуком стрекотания сверчков в качестве фона для моих мыслей, я решил, что я не напортачил. И в конце концов, я задремала.
На следующее утро, мама разбудила меня рано. Я медленно просыпался, проведя, казалось, половину ночи, лежа в постели.
Когда я сонно открыл глаза, мама улыбнулась мне.
— Пора вставать, милый, — сказала она вполголоса. —Ты должен закончить работу у Сьюзан.—
—Хорошо, мам—, пробормотал я.
Когда я моргнул сном из глаз и стряхнул туманность с моих мыслей, у меня была паника.
Что если мама знала, что я догадался?! Но это было тупостью. Она не могла этого знать. Я дотронулся до ноги Сьюзан, не маминой. И мама не знала, что я прикасался к Сьюзан, не знала, что я знал, что она сухая и теплая, хотя должна была быть холодной и мокрой.
Мама и Сьюзан устроили все довольно тщательно, и я был уверен, что они были вместе. По крайней мере, прошлой ночью они были вместе. Вспоминая прошлое, должно быть, это то, о чем они говорили, когда у них был разговор в озере. Я был уверен, что был прав.
Размышляя о событиях прошлой ночи, я начал медленно спускаться по лестнице. Мама сидела на кровати и расчесывала волосы, пока я шел, протирая глаза. Я закрыл дверь ванной и поднял крышку туалета.
Когда я пошел пописать, я понял, что не могу. Я посмотрел вниз, мои мысли все еще кружились, и паника сжала мое сердце, как когти. У меня был утренний стояк! Это само по себе не было чем—то необычным. Тот факт, что я просто спустился с кровати и прошел через комнату перед мамой, с вышеупомянутым стояком, был необычным. Я даже не обратил на это внимания!
Я стал думать об этом. Я ничего не мог с этим поделать. И я злобно усмехнулся. Не то чтобы мама не видела меня раньше с эрекцией. И больше того!
Поэтому я почистил зубы и расчесал волосы, и когда я сосредоточился на этих рутинных задачах, моя эрекция спала достаточно, чтобы я смог пописать.
Когда я открыл дверь в ванную, мама все еще сидела на кровати и расчесывала волосы.
Я смущенно улыбнулся ей, решив даже не упоминать о своей эрекции, и вышел из ванной.
— Увидимся, мам, — сказал я, махнув рукой.