Летний отдых
Шрифт:
— Я не сторонница радикальных мер, — заворожено разглядывая сверток, сообщила я.
Артем слегка оторопел.
— А? Радикальных? Нет у меня радикальных! Это у вас в институте радикальные. А у меня — народные. Хорошее средство. Сам всегда им лечусь. И тебя лечить буду.
Я уставилась ему в рот, силясь определить наличие зубов. Вроде что-то есть. Это обнадеживает. Между тем лекарь-самородок продолжал:
— Никому не давал, для себя берег. Вон, повар сегодня руку обжег, аж стонет — а я ему не дал. Это только для меня и для
Я встревожилась.
— А оно и от руки помогает?
— А как же! Оно от всего помогает. Раз — и все. Главное, не ошибиться.
Я замерла. Что значит — не ошибиться? Оттяпать именно тот орган, который болит? Артем показался мне настроенным весьма решительно. Похоже, не успокоится, пока не вырвет у меня зуб. При необходимости — вместе с челюстью. Или с головой. Нет, не позволю! В случае чего — убегу. Я встала с кровати и, подойдя к двери, скомандовала:
— Разворачивайте!
Артем торжественно снял со свертка газету. Слава богу, там были не клещи и не пила, а нечто гораздо менее страшное — внушительных размеров бутыль с черной жидкостью.
— Что это? — спросила Настя, с любопытством разглядывая бутыль.
— Лекарство. Медвежья желчь. Сам добывал.
Артем вытащил пробку из бутыли, и по всей комнате разнесся омерзительный, ни на что не похожий запах. Мы с Настей, не сговариваясь, тут же распахнули — я дверь, а она окно. Не помогло!
— И что с ней делают? — робко осведомилась я.
— Пьют.
— И… от какой болезни?
— От любой, — гордо пояснил мой благодетель. — Я два раза лечился. Пять лет назад от радикулита, а в прошлом году, когда ногу свихнул. А больше я не болел. Это такое средство. Выпьешь — и больше уже не болеешь.
Мне стало жутковато. Пожалуй, даже клещи — средство менее радикальное. Боюсь, выпив медвежью желчь, я и впрямь никогда больше не заболею. Ведь на том свете не болеют!
Пояснения Артема лишь подтвердили мои опасения.
— Главное — это сколько выпить. Это от организмы твоей зависит. Выпьешь мало — только хуже будет. Организма совсем ослабится. Облысеть можно, — он постучал пальцем по своему голому черепу. — А много тоже нельзя. Организма помрет. А вот выпьешь, сколько надо, — такой огонь по жилам побежит! Обо всех болячках забудешь! Ты уж пей прямо из горла, что зря лить туда-сюда. Пей, девка!
И жилистая рука сунула мне прямо под нос огромную бутыль. Лекарство и впрямь было прекрасным! От одного его вида по моим жилам побежал такой огонь, какого бедные жилы и представить себе не могли всего минутой раньше. Я подскочила на месте от избытка сил, отпихнула Артема и выскочила из дома. Зуб больше не болел. Ничего не болело. Я была абсолютно здорова — здорова, как космонавт. Медвежья желчь действительно помогала от всех болезней! По крайней мере, ссадина на колене, полученная вчера в драке, тоже мгновенно перестала меня беспокоить. Меня беспокоило лишь одно — унес ли Артем свое удивительное лекарство.
Обежав пару раз вокруг лагеря,
— Я здорова! — гордо заявила я. — Совершенно! Ничего не болит.
Артем взглянул на меня с жалостью.
— Что значит — городская. От одного понюху выздоровела. А моя доза — полстакана. Ну, ладно. Опять заболеешь — зови. Вылечу. Для тебя не жалко.
Едва он ушел, сопровождаемый моими искренними благодарностями, Настя, фыркнув от смеха, спросила:
— Неужто впрямь не болит? Или выдумала?
— Не болит. Сама поражаюсь. Как ты думаешь, это и вправду медвежья желчь?
— По крайней мере, он уверяет, что добыл ее из медведя.
— Слушай, а он не говорил, он облысел именно от нее?
Настя пожала плечами.
— Не знаю. Боишься облысеть?
— Не хотелось бы. Пожалуй, лучше лишиться одного зуба, чем всех волос.
— Ну, не обязательно всех. У него вон что-то осталось. Просто будет лысина.
— Ты тоже нюхала, — мстительно заметила я.
— Я — не с такого расстояния, я стояла дальше. И вообще, дело не в этом. Ты, как всегда, ничего не заметила. А повар-то руку обжег!
— Ну и что? То есть жалко, конечно. Но Артем все равно не даст ему медвежьей желчи.
Настя постучала пальцем себя по лбу.
— Головой подумай! Вчера ты искусала бандита. А сегодня у повара замотана рука. И болит страшно. Я специально у Артема узнала — ожога он не видел. Просто бинт на руке. И появился он уже за завтраком! Бинт то есть. Сопоставляешь?
Я слегка обалдела.
— Ты считаешь, на меня напал повар? Но зачем? Не нравится, что я все время беру добавку супа? Так ведь суп все равно остается.
— Может, повар хотел отдать его своей свинье. Специально сварил такой, чтобы никто есть не смог. А тут — ты со своей вечной добавкой. Вот он и не выдержал.
— Глупости! Он бы спрятал котел с остатками, да и все. Сказал бы, что нету. Уж нападать бы не стал. А тем более доллары всучать.
— Да, — кивнула Настя, — с долларами непонятно. А ведь мы еще аферистов не проверили, что там у них с руками. Кстати, они могли нанять повара. А себе создать алиби, сидя в кино. Запросто.
— Надо их вечером заманить к себе. Кстати, а где Света?
— Где может быть Света? Познакомилась с кем-то на нудистском пляже. Уверяет, там тьма красавцев. Гулять пошла.
— Лучше бы аферистов охмуряла. Может, хоть что-нибудь бы выяснили.
Света явилась после десяти, и мы, подавив в зародыше ее попытки сказать что-то о тьме красавцев, погнали ее заманивать аферистов. А то что-то по своей инициативе они нас посещать перестали. Видимо, наши относительно них подозрения слишком уж явно стали проявляться в нашей манере с ними общаться. По крайней мере, я не могла удержаться, чтобы не сверлить их пронзительным взором.