Летний рыцарь
Шрифт:
Мгновение я потрясенно смотрел на Ла Фортье. Неужели этот гад действительно верил в то, что я мог узнать об обороне Петрова от Джастина? И мог продать чародея, члена Совета Старейшин, вампирам? Ведь до самого суда надо мной я вообще не знал о существовании Белого Совета – и, если уж на то пошло, о других чародеях. Я дал ему единственный возможный ответ. Я рассмеялся. Негромко, но рассмеялся и покачал головой.
Лицо Ла Фортье исказилось от злости.
– Вот видите? – вскричал он, обращаясь к залу. – Видите, сколько уважения питает он к нашему Совету? К своему положению чародея? Дрезден постоянно
Я вскочил и повернулся было к Ла Фортье, но вовремя опомнился и посмотрел на Мерлина, испрашивая разрешения заговорить. Он нехотя кивнул, давая мне слово.
– Это невозможно, – сказал я. – Или, по меньшей мере, непрактично. Я не нарушил в этом деле ни одного закона магии, из чего следует, что вправе ожидать полноценного суда. Я полноправный чародей. По правилам Совета дело подлежит всестороннему изучению и суду – боюсь только, что ни то ни другое не дадут нам скорого решения наших проблем.
Эбинизер перевел мои слова, и зал согласно загудел. Что ж, не могу сказать, чтобы это меня удивило. Стоило бы Совету Старейшин замять суд и бросить меня на съедение волкам – и это создало бы опасный прецедент: никто не мешал бы преследовать любого чародея из находившихся в зале, и они прекрасно понимали это.
Ла Фортье уставил в меня свой костлявый палец.
– Совершенно верно, – сказал он. – Если только исходить из того, что вы полноправный чародей. В этой связи я требую, чтобы Совет немедленно поставил на голосование вопрос, действителен ли еще статус Дрездена как полноправного чародея. Кстати, напоминаю Совету, что присвоение ему этого статуса имело место де-факто и основывалось на показаниях свидетелей. Он никогда не проходил Испытания, по которому единственно можно судить об уровне его мастерства.
– Черта с два не проходил, – возразил я. – Я победил Джастина Дю Морне в смертельной дуэли. Или такого Испытания вам не достаточно?
– Верно, чародей Дю Морне погиб, – кивнул Ла Фортье. – Другой вопрос, действительно ли он погиб в честном поединке или сожжен во сне. Мерлин, вы слышали мое требование. Пусть же Совет проголосует по статусу этого безумца. Покончим с этой ерундой и вернемся к нормальной жизни.
Ох… Такого поворота я не ожидал. Если меня лишат тюрбана, это будет все равно как если бы средневекового дворянина лишили его титула. С политической точки зрения я больше не буду считаться чародеем, и тогда по правилам Совета и по соглашениям, существующим между ним и другими сверхъестественными силами, меня просто обязаны будут выдать как беглого убийцу Красной Коллегии. Что будет означать жуткую смерть – если мне повезет, конечно. Если не повезет, все может обернуться значительно хуже.
С учетом того, как складывался этот день с самого начала, сердце у меня в груди начало пробуксовывать.
Мерлин хмуро кивнул:
– Что ж, очень хорошо. Ставлю на голосование вопрос о статусе означенного Гарри Дрездена. Пусть те, кто считает его достойным тюрбана чародея,
– Погодите-ка, – перебил его Эбинизер. – Пользуясь правами Старейшины, я требую ограничить голосование рамками Совета Старейшин.
Мерлин испепелил Эбинизера взглядом:
– На каком основании?
– На том основании, что в этом деле имеется много информации, неизвестной Белому Совету. Доведение же ее до всех в этом зале выглядело бы неразумной тратой времени.
– Поддерживаю, – пробормотал Индеец Джо.
– И я, – добавила Марта Либерти. – Три голоса «за», почтенный Мерлин. Пусть решение принимает Совет Старейшин.
Сердце мое снова забилось в более-менее нормальном ритме. Эбинизер вмешался вовремя. В помещении, полном напуганных мужчин и женщин, я и охнуть бы не успел, как лишился бы тюрбана. При голосовании, ограниченном рамками Совета Старейшин, у меня появлялся небольшой, но шанс.
Я почти воочию видел, как Мерлин пытается повернуть решение вспять, однако правила Совета высказываются на этот счет совершенно однозначно. Члены Совета Старейшин всегда могут добиться закрытого голосования, если в поддержку этого выступят хоть трое Старейшин.
– Очень хорошо, – в очередной раз повторил Мерлин. В зале оживленно шептались. – Мои интересы заключаются в сохранении жизни и здоровья членов этого Совета, а также человечества в целом. Я голосую против сохранения за Дрезденом статуса чародея.
– И я, я тоже против и по тем же причинам. – Ла Фортье только что не подпрыгивал от возбуждения, прищурив свои выпученные глаза.
Следующим заговорил Эбинизер:
– Я жил с этим юношей под одной крышей. Я знаю его. Он настоящий чародей. Я голосую за сохранение за ним его нынешнего статуса.
Маленький Брат пискнул что-то со своего места на плече у Индейца Джо, и старый волшебник погладил енота по хвосту.
– Мои инстинкты говорят мне, что он ведет себя так, как подобает чародею. – Он мягко покосился на Ла Фортье. – Я голосую за сохранение его статуса.
– Как и я, – кивнула Марта Либерти. – Это не решение проблем. Это всего лишь сведение счетов.
Что ж, три-два в пользу Гарри. Я перевел взгляд на старую Мэй.
С минуту миниатюрная женщина стояла, закрыв глаза и склонив голову.
– Чародей не может так легкомысленно относиться к своему статусу члена этого Совета, – произнесла она наконец. – И не может вести себя так безответственно, как вел себя Гарри Дрезден по отношению к Искусству. Я голосую против сохранения им статуса.
Три-три. Я облизнул пересохшие губы – и только теперь сообразил, что со всеми своими переживаниями совсем забыл про седьмого члена Совета Старейшин. Его трибуна стояла на сцене крайней слева. Подобно другим чародеям, он был облачен в черный балахон, но лицо его совершенно закрывал темно-бордовый, почти черный, капюшон. А все, что не скрывал капюшон, терялось в тусклом свете свечей. Роста он был высокого, выше меня, футов семь. И не растолстел. Он стоял, спрятав руки крест-накрест в просторные рукава балахона. Похоже, не один я обратил на него внимание; все взгляды устремились на него, и в зале воцарилась мертвая тишина.