Летний шторм

Чекоданов Сергей Иванович

– Господин генерал, он утверждает, что кроме госпиталей в городе ничего нет.
– Охладил его радость переводчик.

– Как нет?
– Удивился генерал.
– А склады? Горючее, боеприпасы?

– Боеприпасы вывезли ещe на прошлой неделе.
– Ответил переводчик.
– Он сам лично руководил погрузкой.

Повернулся к пленному, опять возобновил допрос.

– Последнее горючее вывезли вчера.
– Продолжил доклад переводчик.
– Сегодня утром русские перешли в наступление и поэтому изъяли все запасы.

Генерал

отвернулся, подошeл к стереотрубе, стал рассматривать город. Выходит он напрасно тратил боеприпасы, пытаясь захватить никому не нужный объект. И сейчас его солдаты бессмысленно гибнут под русскими пулями и снарядами. Но поляки утверждали, что все склады на месте. Не знали? Или сознательно обманули? Столь ненадeжный союзник доставлял порой хлопот больше, чем противник. Обмануть и подставить немецкие войска у них считается не меньшей доблестью, чем разгромить русских. Хотя нужно признать, что и в Вермахте сильны подобные настроения.

Но всe равно непонятно. Почему такое ожесточeнное сопротивление?

– Но если в городе нет ничего ценного, почему они так сопротивляются?
– повторил свой вопрос генерал.

Переводчик опять спросил пленного, выслушал ответ, немного подумал и перевeл.

– В городе три госпиталя, тысяча раненых. Их они и обороняют.

– Но мои солдаты не воюют с ранеными!
– Возмутился Зейдлиц.
– Мы не какие-нибудь "охранные отряды".

Пленный вдруг рассмеялся. Все удивлeнно посмотрели на него. А тот на относительно хорошем немецком языке, пусть и с неистребимым еврейским акцентом, сказал:

– Никто из вас с пленными и ранеными не воюет, а позади ваших войск всегда дорога из трупов.

Генерал почувствовал, как возмущение заменяется гневом. Этот мерзавец ещe и немецкий знает.

А пленный, решив, что расстрела ему не миновать, рванулся к переводчику, пытаясь вытащить у того пистолет из кобуры. Но, успев сделать всего лишь шаг, рухнул вниз, являя взгляду окровавленный затылок. Конвоировавший его солдат медленно опустил карабин, прикладом которого он и остановил этот нелепый порыв.

Генерал брезгливо сморщился.

– Если ещe жив, то перевяжите его и бросьте здесь.
– Отдал он приказ.
– Нам не до него.

Зейдлиц повернулся к офицерам своего штаба и начал отдавать короткие приказания. Следовало выходить из этой ловушки, в которую они сами залезли.

Что-то поменялось впереди. Виктор приподнялся над грудой камней, которая не так давно была стеной дома. Немецкие солдаты отходили вглубь своих позиций, унося раненых. Опять перегруппировка. Сейчас соберутся и ударят в другом месте.

Подполковник помассировал натруженное прикладом пулемeта плечо. Кинул взгляд влево. Его второй номер, радист подбитого танка, торопливо набивал патронами диски от дегтяря для Виктора и своего командира - сержанта Банева, пристроившегося с танковым пулемeтом на пару метров дальше. Догорала впереди на перекрeстке

улиц тридцатьчетверка, получившая в корму снаряд немецкой гаубицы. Стонал позади контуженный механик-водитель. Воспользовавшись коротким затишьем, сворачивал самокрутку сержант Корнеев. Порыкивала двигателем позади их позиции самоходная зенитка, спасшая остатки взвода две атаки назад. Тогда, прикрываясь бронетранспортeром, немцы почти подошли на бросок гранаты, и только появление этого "чуда" смогло остановить их. Прорычали автоматические пушки зенитки и на месте немецкого БТРа осталась груда покорeженного металла.

Рявкнуло зенитное орудие на соседней улице. Виктор насторожился не пора ли переместиться туда, но следующего выстрела не было и он расслабился. Немцы тоже не железные. Раньше чем через полчаса не полезут. Можно отдохнуть.

Он поeрзал на камнях, выискивая самую удобную позу, и прикрыл веки.

– Товарищ подполковник, проснитесь!
– услышал он сквозь дрeму и открыл глаза.

– Что, немцы в атаку пошли?
– отреагировал Виктор.

– Никак нет!
– Сообщил ему обрадованный связист, телефон которого был спрятан в соседнем подъезде.
– Сообщение от майора Платова. Немцы уходят из города!

Виктор опять откинулся назад. Ну что же, этот бой они выиграли.

Осталось посчитать потери, похоронить убитых, да выяснить - куда Зейдлиц рванeт дальше?

24 июля 1941 года Берлин

В тишине кабинета раздавался только шелест бумаги. Поблeскивая очками, хозяин кабинета, больше всего напоминавший скромного бухгалтера, старательно изучал содержимое лежащей перед ним папки. Сидящий напротив него мужчина торопливо отбивал длинными музыкальными пальцами какой-то ритм, но никакими другими способами поторопить хозяина кабинета не пытался.

Наконец читавший оторвался от очередного листа бумаги.

– Сведения достоверные?

– Абсолютно достоверные, рейхсфюрер.
– Ответил его собеседник.
– Проверены дважды по разным каналам. К тому же косвенное подтверждение получено по дипломатическим каналам. Забеспокоился и Абвер, но адмирал, как вы понимаете, делиться информацией с нами не спешит.

– Если сам во всeм этом не участвует.
– Гиммлер кивнул на папку с документами.

– Вполне возможно, рейхсфюрер.

Хозяин кабинета встал, подошeл к сейфу, позвенев ключами, открыл его и извлeк на свет ещe одну папку. Положил еe перед своим собеседником.

– Я думаю вам, Гейдрих, нужно ознакомиться также вот с этим.

Теперь уже посетитель Гиммлера углубился в чтение. Спустя какое-то время он оторвался от бумаг.

– Неужели правда?
– Пришло время удивляться ему.

Гиммлер коротко кивнул.

– Что вы предлагаете предпринять?

Гиммлер передвинул папку, лежавшую перед ним, задумался, не спеша с ответом. Посетитель ждал. Наконец он решился.