Летний зной
Шрифт:
"Прознают не о силе вашей, а о жестокости, старый пень!" - подумал Гратидиан, но промолчал. Что толку в словах?
– Да, эти люди, сами того не ведая, умерли, чтоб спасти других. Те, другие, теперь станут мудрей, имея такой пример, - важно подтвердил Грабедор.
– Это славная судьба - отдать жизнь, чтоб спаслись другие. Окажись на их месте гномы, Второй народ гордился бы такими братьями.
Голос великого владыки звучал печально и искренне. Старики, главы кланов, стали кивать и поддакивать - верно сказано, славный конец для обитателей замка! Гратидиан
ГЛАВА 31 Сантлак, западное побережье
Утром "Одада" вышла в море, Лотрик взял курс мористей, чем прежде, Ннаонна пожаловалась, что даже на берег не поглядишь, ни Гангмара не видно, так что даже Ингви, углубившийся в раздумья, стряхнул меланхолию и отправился к шкиперу узнать, в чем причина изменения курса.
– Там берег плохой, - объяснил Лотрик, глядя в сторону.
– Мели, камни?
– Всего понемногу, так что пришлось бы маневрировать, терять ветер, сбавлять ход.
– Я думал, это судно не может сбавить ход, потому что тогда оно бы остановилось. Куда уж сбавлять?
– Ну, ты это, не слишком-то... то есть я хотел сказать, шутить изволите, ваше величество. Короче говоря, морем, чтоб ему высохнуть, мы скорей пройдем до Велинка. Я и решил рискнуть.
– Осмелел, значит. Вот как мое присутствие действует на робкого человека! Эх, если б нам с тобой подольше вместе оставаться, ты бы стал храбрецом!
– Храбрецом... Честно сказать, хочу скорей от вас избавиться. Как на берег в Велинке сойдете, я впервые спокойно вздохну!
– Напьешься, иными словами?
– То моя печать, как я вздыхать стану.
– И это верно. Ну, как бы там ни было, ты принял верное решение. Если доставишь нас в Велинк быстро, золотой - твой. На эти деньги можно неплохо навздыхаться.
Тут Лотрик в самом деле тяжко вздохнул.
– Не выйдет. Старушке моей ремонт требуется, туда все мои сбережения ухнут.
– Славно, славно. Проклятое золото пойдет на доброе дело.
И Ингви отправился обратно на бак, оставив шкипера ругаться, тому страшно не понравилось, как демон назвал собственные деньги. На носу "Одады" Ннаонна с бессмысленной улыбкой подставляла лицо соленым брызгам, тут же оказался и Тонвер. Толстячок украдкой заглядывал под рогожу, которой укрыли Гунгиллино Древо, и казался монах весьма сосредоточенным.
– Ну и как?
– поинтересовался Ингви.
– Почерпнул святости у сего честного древа?
– Ах, ваше величество!
– монах торопливо опустил драпировку и отошел от кадки с деревцем.
– Оно растет! Оно быстро растет!
– Правда, что ли?
– Ингви нахмурил брови и тоже сунулся поглядеть на растение.
– Ты уверен?
– Что мне в гореть в Прокля... то есть, святым кругом готов поклясться. Я же его самолично этими пеленами укутывал, а теперь они вон как натянулись! Истинно говорю, растет оно, поднимается!
– Хм, я так и думал...
– Ингви нахмурился еще больше.
– Точно. Стоило освободить древо из каменного плена, оно быстро пошло в рост. Сила Матери, заключенная
– А разве это плохо?
– Ннаонна в свою очередь полезла под покрывало.
– Ой, выросло, выросло! Раньше было вот такусенькое, а теперь - таке-е-енное!
– В общем-то, неплохо, наверное.
– Ох, ваши превеликие величества, - заскулил Тонвер, - ваши дела всегда неплохи, а я бы хотел подальше оказаться от сего растения. Здесь пахнет богохульством, мне по сану сие вредно.
– Какое же богохульство?
– вампиресса уставилась на монаха.
– Это же Гунгиллино древо, величайшая реликвия!
Глазки Тонвера забегали.
– В том-то и дело. Но с реликвиями ох, как непросто! Помнится, я сам продал монастырю блаженного Пейрика берцовую кость сего подвижника. Добрая братия была счастлива завладеть раритетом! И можете быть уверены, к честной кости прилагались соответствующие грамоты, удостоверяющие подлинность, а печати на грамотах были почти как настоящие, даже лучше!
– Ну и? И что? При чем здесь берцовая кость?
– Ах, ваша очаровательная милость, да реликвии, которые хранятся в храмах сплошь таковы! От них-то святость и исходит, ибо люди искренне веруют в подлинность. Святость в вере! А это... ну Гунгиллино, ну и что? Раз никто не верит, то выходит не святость, а богохульство.
– Оригинально, - только и выговорил Ингви. А потом совершенно неприлично заржал.
Во второй половине дня со стороны открытого моря поползли тучи, небо затянуло серой пеленой, волнение усилилось. Солнце светило сквозь дымку и грело, кажется даже сильней, чем в погожий денек. Из-за избытка влаги в воздухе сделалось душно, Ингви потянуло в сон, и он отправился в каюту. Во время двухдневного морского перехода успели выспаться все пассажиры.
Проснулся Ингви под вечер, вышел на палубу и отметил, что Лотрик снова ведет судно вдоль берега. Здесь суша выглядела веселей, чем на юге - в устьях рек виднелись развалины, иногда среди них поднимался дым, люди заново обживали побережье после набегов северян. Земля в этом краю была зеленая, наверняка плодородная.
Король поглядел в синеющее небо, потом обратился к Томену, который оказался поблизости:
– Сколько нам еще плыть? Далеко до Велинка?
– Моряки не говорят "плыть", - поправил рыжий, - они говорят "идти". Думаю, меньше часа осталось при таком ветре.
Ветер сделался потише, чем днем, но паруса исправно надувались.
– Ага.
– До захода солнца будем на месте, - уточнил Томен.
Это было важное замечание - после захода в гавань могли и не впустить. Но держался Пекондор уверенно, так что Ингви заключил: нет повода для беспокойства, "Одада" поспеет к сроку. Зато рыжему пришла охота поболтать.
– Это даже неплохо, что придем под вечер. Меньше ждать придется.
– Ждать? Кого?
– Ну, так ведь люди, с которыми я вас сведу, с ними только ночью можно встречаться. Днем гораздо сложней их отыскать. Я и не припомню, чтобы хоть раз засветло с ними виделся.