Лето, дача и мажор в придачу
Шрифт:
Виталик купил там две последних, по уверениям продавца, чашки, прихватил пачку кофе в дополнение к купленному утром чаю, кусок сырого мяса, пару килограммов картошки и отправился назад, в свою временную «тюрьму».
Кикимора появилась на пороге кухни практически сразу же, как Виталик уселся на диван. Встала в проеме, загородив пути отступления, и уставилась на Виталика в упор.
Виталик, конечно, мог многое вынести, в том числе и скандал с отцом. Но это… Это же нечисть, а не баба! Она ж одним взглядом заморозит! А потом еще и проклянет!
— Чего тебе?
— Поговорить надо, — объявила кикимора зловещим тоном.
И Виталик понял, что ничего хорошего его не ждет.
— Говори, — милостиво разрешил он.
Кикимора облила его взглядом, полным презрения, и открыла блокнот, толстый такой, неряшливо обклеенный кучей стикеров.
— Поговори со мной по-своему, — приказала она, не думая уходить из проема.
Виталик изумленно моргнул.
— Как «по-своему»? — уточнил он.
— По-мажорски. Как ты с дружками обычно разговариваешь.
Если б не сидел, Виталик точно упал бы. Она вообще нормальная, эта кикимора? Что значит «по-мажорски»? У нее что в голове? Ну, кроме опилок, конечно.
— Хай, герла, — выдал он первое, что пришло в голову, лишь бы эта дура отстала.
— Так. А перевод? — серьезно откликнулась кикимора. — Я запишу.
Виталик не сдержался, покрутил пальцем у виска. Точно дура.
— Так отец мой говорил в девяностые, — проворчал он.
— Жаль, — с искренним огорчением протянула кикимора. — Материала для изучения сленга девяностых у меня набрано достаточно. А вот сленг нынешних представителей мажоров…
Виталик тоскливо посмотрел на нее и осознал, что попал. Крупно, очень крупно попал.
Глава 6
Надо судить человека прежде, чем полюбил его, ибо, полюбив, уже не судят
Цицерон
Алиса заканчивала филфак. И курсовые, и дипломная работы у нее были посвящены сленгу разных поколений. Начала она с конца двадцатого века, написала три курсовых, каждая о своей эпохе, и теперь сводила весь материал в одну дипломную. Ну и, конечно, добавляла новое. В частности, речь мажоров. Тут информации было крайне мало. Ну не появлялась Алиса там, где обычно тусили ее подопытные. У нее имелось множество дел и без того, чтобы тратить драгоценное время на дурацкие танцульки и бары.
До появления на даче Алиса жалела об этом. Теперь же, оказавшись здесь, под крышей с типичным мажорчиком, она обрадовалась удаче. Вот же он, подопытный материал. Хочет есть? Пусть поможет набрать материал для диплома. А то кому-то слишком легко живется.
Но радость Алисы оказалась недолгой — мажор то ли не знал, то ли делал вид, что не знает ни одного слова из сленга своего поколения.
— Ты ж в свет выходишь, нет? — расстроенная Алиса подавила тяжелый вздох. — С такими, как ты, общаешься? Ну так на каком языке? Что
Этот обормот вторично покрутил пальцем у виска.
— Лечиться не пробовала? — поинтересовался он язвительно. — Голову, имею в виду. Или ты от голода такая дурная? Так вон, на столе мясо с картошкой. Приготовь. Займи руки. А потом и рот, — добавил он с откровенным глумлением.
— Тебе, между прочим, выпала великая честь — послужить во благо науки, — огрызнулась раздраженная его тупостью Алиса. — Я, может, даже в источниках тебя указала бы, где-нибудь в сносках, как носителя нужной мне информации.
— Точно, больная, — выдал мажор и посмотрел на Алису с жалостью. — Какая наука? Что ты мелешь?
У Алисы зачесались руки. Пальцы сами сжались в кулаки. Так и хотелось стукнуть по затылку чем-нибудь очень тяжелым эту наглую сволочь. «Что ты мелешь»! Да на себя бы посмотрел! Сидит, скотина такой, ухмыляется! А у Алисы, между прочим, других источников информации поблизости нет!
Алиса готова была ответить, причем исключительно на русском народном, забыв об открытых окнах. Продемонстрирует этому идиоту всю глубину, все богатство русского языка. Но в этот момент с улицы послышался громкий голос соседки, первой сплетницы в округе, бабки Васьки, как звали ее все в округе, по паспорту Василины Петровны Смеловой.
— Алисочка, деточка, выйди на секундочку!
Алису в дачном товариществе практически не знали. С соседями она не общалась, сюда редко когда приезжала. Но на ее беду бабка Васька жила в соседнем с ней доме в городе, знала Алису с пеленок. А на дачу приезжала отдохнуть от большой и не всегда крепкой семьи.
И послать бабку Ваську было нельзя — номер телефона матери Алисы знали все местные сплетницы.
А потому все, что оставалось Алисе, это недовольно скривиться и крикнуть:
— Иду, баб Вась!
Мажор нахально ухмыльнулся. Алиса сделала себе мысленно зарубку потом не забыть отомстить ему и потопала на выход — к непонятно что хотевшей бабке, которая пришла ну вот совершенно не вовремя.
Бабка Васька, высокая худая старуха лет восьмидесяти, а то и старше, смотрела с неприкрытым любопытством. От ее цепкого взгляда не укрылись ни авто мажора, ни Алискина походка парализованного инвалида.
Бабка Васька заметила и отметила про себя все. Явно пойдет после встречи с Алиской мыть ей кости в домах других бабок.
— Алисочка, — заговорщицким шепотом, таким громким, что был слышен с той стороны улицы, прошептала бабка Васька, — а ты с кем приехала-то? С женихом?
— С женихом, баб Вась, — Алиса ответила громко, с удовольствием, представляя себе, как перекосило сейчас рожу мажора. Ничего, так ему и надо, козлу такому. В другой раз будет нормально с ней, Алисой, разговаривать. — Мама моя решила, что перед свадьбой нам надо побыть одним. Ну… Вы понимаете, да?
Бабка быстро закивала. Конечно, она понимала, сама, небось, по молодости по мужикам шастала.