Лето длиной в полчаса
Шрифт:
– Что же получается? – растерянно вопросила геста, закончив драматическое повествование. – Артём был последний, кто её… видел?
Пилигрим крепко сжал губы. Первая заповедь пацана: не болтай лишнего. Особенно в присутствии неуравновешенных баб.
– Дедал, ты так и не рассказал, как к тебе попала картина? – спросил он, как бы не расслышав последний вопрос.
– Я рассказал, когда ты ушел. В общем-то, история водевильная. Два года назад я лечил от импотенции одного криминального авторитета. Процесс прошел удачно, вследствие чего я и получил
Пилигрим скривил губы.
– Ну и лулзы, блин. Какой из криминального авторитета свидетель? Он же на пруфлинк не подобьётся!
– Не подобьётся, – подтвердил Дедал. – Закуклился авторитет полгода назад в сауне с помощью коктейля «шлюха+водяра+виагра». Такие дела. – Тут же спохватился и повернулся к гесте: – Прости, Леночка. Совсем отвык от женского общества.
У Пилигрима даже дух перехватило. Нет, он и сам умел приврать и иногда делал это с удовольствием, но чтобы так непринуждённо! Однако геста приняла наглое враньё благосклонно, шмыгнула носом и спросила вполне нормальным тоном, в котором чувствовался неподдельный интерес:
– Дима, а почему ты называешь Глеба Дедалом?
Пилигрим насупился. Он не любил публиковать при посторонних умилительные воспоминания детства. В младенчестве Дедал ознакомил внука с мифами Древней Греции в изложении Шваба. Малолетний Пилигрим книжку полюбил и искренне считал, что древний инноватор Дедал приходился Икару дедом, отсюда и прозвище.
– Дима, тебе задали вопрос!
Голос Дедала громыхнул железом совсем как у мамы. Пилигрим открыл рот, готовясь вяло отбрехаться, но тут, к счастью, затрезвонил мобильник в заднем кармане новых турецких джинсов. Пилигрим выхватил телефон из тугого неразношенного кармана и уставился на номер, который ни о чём ему не говорил.
– Прошу прощения, – сказал он, скроив озабоченную мину. – Это конфиденциальный разговор. – И выскочил на кухню.
Вообще-то, неизвестный абонент интереса не вызвал, наверняка кто-то ошибся номером. Пилигрим нажал на светящуюся зелёную трубку и произнес обычное телефонное приветствие:
– Внимательно слушаю.
Раздался негромкий женский смех. Пилигрим удивленно поднял брови. Ничего подобного он услышать не ожидал.
– А ты забавный, – дружелюбно сказал голос, при звуках которого у Пилигрима встали дыбом волосы на макушке. От восторга. – Ничего, что звоню без спросу?
Пилигрим ответил не сразу. Глубоко вздохнул и спросил:
– Яна?
– Она самая. Привет, именинник.
– Здорово, – ответил Пилигрим, чувствуя, как губы расползаются в идиотической счастливой ухмылке. – А как ты номерок пробила?
– Интригами, мой мальчик, интригами. Что ещё остается слабой женщине?
– Куда ты вчера пропала? – спросил Пилигрим. И тут же спохватился: – Прости, это не моё дело.
– Никаких тайн, – спокойно отреагировала Яна. – Хочешь, встретимся? Расскажу всё как на исповеди!
Пилигрим перехватил трубку левой рукой и вытер вспотевшую правую
– Очень хочу.
– Тогда быстренько кати к памятнику Пушкину. Знаешь место?
– Буду через полчаса, – пообещал Пилигрим. Хотел уточнить, успеет ли дама добраться до назначенного пункта хотя бы в течение полутора часов, но Яна дала отбой. Не прощаясь.
Пилигрим сунул трубку в карман и минуту постоял у окна, глядя во двор бессмысленным телячьим взглядом. В душе распевали канарейки с соловьями, и трели, прежде казавшиеся Пилигриму верхом глупости, в данный момент доставляли. У него свидание. Блин, до чего иногда жить хорошо!
Пилигрим пошёл в ванную, хорошенько умылся, почистил зубы и пригладил влажной пятерней вечно торчащие вихры. Осмотрел себя в зеркало, улыбнулся сначала многозначительно, потом приветливо, дружелюбно, весело, с оттенком загадочной грусти… Ничего, нормальная морда. По крайней мере, не прыщавая.
Из ванной комнаты Пилигрим метнулся в спальню. Открыл гардероб и принялся выбрасывать на аккуратно застеленную кровать вещи с полок. Искомая трикотажная маечка со скромным фирменным символом по закону подлости нашлась последней. Пилигрим быстро переоделся, оценил отражение в большой зеркальной створке и сморщился. Дедал при всей внешней подтянутости мужчина КОРПУЛЕНТНЫЙ, и вот результат – майка провисает в области живота. Ничего, дело поправимое.
Пилигрим вернулся назад и закопошился в гардеробе, как фокстерьер в лисьей норе.
– Что тут происходит?
Пилигрим даже голову на голос не повернул.
– Дед, где твой серый блейзер? Ну, тот, который ты из Шотландии приволок?
Дедал отодвинул Пилигрима от гардероба, тяжёлым вздохом оценил его перевёрнутое нутро и снял с плечиков скромную серую вещицу.
– Держи. Деньги есть?
– Ага, – ответил Пилигрим, влезая в рукава. Блейзер удачно скрыл провал в области живота. – Дед, дай какую-нибудь туалетную воду, только не очень древнюю.
Дедал достал из туалетного столика новую упаковку туалетной воды с непонятными заковыристыми письменами.
– Сейчас очень в моде японские парфюмеры…
– Брызгай быстро! – перебил Пилигрим и зажмурился. В голове стучало: полчаса на всё про всё, Яна ждать не станет.
Японский аромат не походил на запах цветущей сакуры, чего втайне опасался Пилигрим. Ничего запашок, лёгкий, ненавязчивый. Хотя, может, сакура именно так и пахнет, откуда Пилигриму знать? Он её не нюхал.
– Ну как? – спросил он у деда, поворачиваясь во все стороны.
Дедал одобрительно оттопырил нижнюю губу и показал большой палец. Пилигрим молнией метнулся в коридор и запрыгал на одной ноге, натягивая кроссовки с помощью указательного пальца. Дедал быстро сунул ему в карман пару шелестящих бумажек.
– Бери, дурак! – шепнул он сердито, уловив протестующее движение внука. – Красивые девушки удовольствие не дешёвое!
От удивления Пилигрим перестал прыгать и замер на правой ноге, как цапля.