Лето длиной в полчаса
Шрифт:
– Отпусти её, Дима, – повторил Дедал очень ласково и попытался разъединить две ладони: грязную, с чёрной каймой вокруг ногтей, и алебастрово-белую, узкую, с длинными хрупкими пальцами.
Пилигрим с любопытством наблюдал за действиями деда и испытывал странное чувство, словно все это происходит во сне. Если Яна умерла, то почему его пальцы застыли и скрючились, как у покойника? Почему её рука теплая, а его вдруг стала ледяной? Может, ему и правда все это снится?
Чтобы распрямить его окоченевшие
– Держись, Димка. Ей уже ничем не помочь.
«Это сон, – подумал Пилигрим. – Обыкновенный ночной кошмар».
Тут же, словно подтверждая его мысль, в дверях появилась зарёванная растрепанная мама и бросилась к Пилигриму. Только в кошмарных снах персонажи появляются внезапно, ниоткуда.
– Настя, возьми себя в руки, ему и так досталось, – уговаривал Дедал, но мама не слушала. Обхватила Пилигрима за шею и начала обливать его слезами.
Пилигрим на неё не смотрел. Он видел только бледное запрокинутое лицо с открытыми голубыми глазами. Синие огни, бегавшие по стенам и потолку, отражались в них, как в стекле. Во дворе лаяла собака, ей остервенело отвечали далёкие и близкие деревенские псы. По комнате плавал то затихающий, то нарастающий гул голосов, какой-то мужчина с блокнотом в руке пробивался к Пилигриму. Дедал сердился и отталкивал всех от внука.
– Оставьте его в покое! У парня шок!
– Только пара вопросов!
– Завтра! Все завтра! Настя, да не висни ты на нём, он еле на ногах стоит!
– Сынуля, я чуть не умерла от страха!
Звуки и картинки смешались в суматошный неразборчивый калейдоскоп. Пилигрим попятился и закрыл руками уши. Господи, ПОЖАЛУЙСТА, сделай так, чтобы этот кошмар закончился!
Картинка мигнула, как на мониторе. Пилигрим услышал мамин крик:
– Держи его, он падает!
А потом монитор отключился, и этот сумасшедший реальный мир провалился в темноту ко всем чертям.
Звонок в дверь оторвал Корецкого от унылых размышлений. Он вышел в коридор, открыл дверь и тут же схватил гостью за руку.
– Прекрати истерику! – приказал он сердитым шёпотом и потащил дочь в кабинет.
Настя упала на диван, зажала руками рот и беззвучно заплакала. Корецкий сел рядом и обнял её за плечи.
Наплакавшись, Настя повернулась к отцу.
– Где он?
Корецкий достал из кармана носовой платок и вытер её мокрое лицо.
– В своей комнате.
Настя вскочила, но отец снова схватил её за руку.
– Нет! Пока не успокоишься, ты к нему не пойдёшь! Хватит того, что ты ему наговорила!
– А что я такого сказала?! Просто попыталась объяснить, что не стоит эта
– Не он, – поправил Корецкий. – Это она погибла, чтобы его спасти.
– Он ночей не спит, – продолжала Настя, не слушая отца. – Ходит взад-вперед, почти не ест. Даже компьютер не включает! Спрашиваю, что случилось, – не отвечает. Сидит и молчит как неживой.
Корецкий не сдержал тяжёлого вздоха. То, что происходит с Димкой, ему категорически не нравится. Парень держит всё в себе, стал неразговорчивым и замкнутым, перестал доверять близким. Хотя и Настя хороша, делает глупость за глупостью.
– Пойми, это его первая любовь. Нельзя говорить о ней плохо.
– Я просто пытаюсь ему объяснить…
– Я тоже пытался, когда тебе было семнадцать, – перебил отец. – Напомнить, что из этого получилось?
Настя замолчала, глядя на отца виновато.
– Ты по-прежнему его ненавидишь?
– Нет, – вздохнув, ответил Корецкий. – Просто я считаю, что Аркадий был старше тебя, поэтому не имел права… А, ладно! – Он махнул рукой. – Какой смысл говорить об этом сейчас?
– Помирись с ним, – попросила Настя. – Это же ненормально: столько лет не общаться с собственным зятем!
– Я и сам собирался это сделать.
Настя крепко обняла отца за шею.
– Ты так решил из-за Димки, да? – шёпотом спросила она.
– Ну, частично. Я вдруг подумал, что его могло не быть и… – Корецкий поискал слова и махнул рукой. – Нет, не могу объяснить.
– Я очень его люблю.
– Тогда имей терпение. Парень должен пережить свое горе вместе с нами, а не прячась от нас. Не говори плохо о девушке, которую он любит.
Настя отстранилась от отца.
– Он просто не понимает, кем она была.
– Всё он понимает, – отрезал Корецкий. – Димка сильный человек, поэтому может любить её и такой. А в тебе, моя милая, говорит обычная бабья ревность. Как же, драгоценный сынуля начал поглядывать на девочек! Совсем от рук отбился! Пойми, глупая, Димка вырос. Ты не можешь навечно пришить его к собственной юбке.
Настя притихла. Корецкий поднялся с дивана.
– Пойду посмотрю, как Димка. А ты сиди здесь и жди, пока не позову. Понятно?
Он пошёл в комнату внука. Прежде чем войти, постучал в дверь, но ответа, как обычно, не получил.
Корецкий распахнул дверь. Димка сидел на диване и играл с теннисным мячиком: бросал на пол и ловил, бросал и ловил.
– Можно? – спросил Корецкий.
Димка мельком глянул на него глубоко запавшими серыми глазами. Его лицо осунулось и похудело, но больше всего Корецкого тревожил новый взгляд внука. Он смотрел так, словно прочно отгородил душу от всего мира.
– Это твоя квартира.