Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
Вот и теперь, получив приказ прибыть в Ставку, Константин Константинович заподозрил, что его в очередной раз хотят принести в жертву Большой политике. Всю дорогу он настойчиво гнал эту противную мысль от себя, но она снова и снова возвращалась в его голову.
Перешагнув порог сталинского кабинета, маршал попытался определить по лицу вождя правдивость своей догадки, но его постигла неудача. Сталин встретил его радушной улыбкой, поинтересовался, как маршал долетел и любезно пригласил его сесть за стол.
Ничего для себя полезного не смог прочесть Рокоссовский и по лицу генерала
Видимо неудачные попытки узнать причины срочного вызова в Ставку, заметно отразились на лице полководца и Сталин их заметил.
– Вы сильно устали, товарищ Рокоссовский?
– заботливо спросил его вождь, слегка коснувшись рукой злотого погона маршала, - наверняка перелет утомил.
– Никак нет, товарищ Сталин, не устал - бодро заверил Сталина Рокоссовский, у которого от слов вождя с удвоенной силой забилось сердце. Начала разговора, как две капли воды напоминало ему ту октябрьскую беседу, после которой маршал был снят с поста комфронта.
Сталин никак не отреагировал на ответ Рокоссовского. Верный своей давней привычке, он неторопливо прошел вдоль стола заседаний. Дойдя до угла, Сталин повернулся и подошел к расстеленной на столе карте. На ней, цветными карандашами была нанесена последняя обстановка на фронтах. При этом обозначения "Белорусский" и "Украинский" фронты были заменены на "Германский". Вместе с ними, на карте присутствовали "Норвежский" и "Югославский" фронты. Встав возле стола, он положил руку на спинку стула и с легким прищуром посмотрел на маршала. В руках у вождя не было его легендарной трубки. В момент принятия важных решений он предпочитал не отвлекаться на курение.
– Хороший ответ, товарищ Рокоссовский. Очень хорошо, что вы не устали, хотя нагрузка, что легла на ваши плечи была колоссальная. Ставка вполне довольна результатом действий армий вашего фронта в Нижней Саксонии. Правда, полного контроля над морским побережьем, нам так и не удалось установить, - Сталин сделал паузу и выразительно посмотрел на маршала. В телефонном разговоре он обещал Сталину сбросить канадцев в море и не совсем сдержал свое слово. Его танки вышли к побережью, захватили главную гавань рейха на Северном море - Вильгельмсхафен, пленили свыше двадцати тысяч человек, но Норддейх и Эмден остались в руках врага. Это был единственный серьезный прокол в действиях Рокоссовского, заставляющий маршала нервничать в кабинете у Верховного.
– Однако, это по большому счету уже не так уж и важно. Ставка считает, что удержание канадцами Норддейха и Эмдена, в сложившейся обстановке нам даже на руку. Пусть господин Черчилль думает, что наша главная цель контроль над морским побережьем. Наши разведчики сообщают, что он намерен до конца биться за Голландию с её портами - усмехнулся Сталин.
– Что же, мы ничего не имеем против этого. Более того, мы очень хотим, чтобы противник как можно дольше именно та и думал.
– И мы не
– Нет, товарищ Рокоссовский. Генеральный штаб считает, что сражение за Голландию и её порты, вовлечет наши войска в затяжную позиционную борьбу с непредсказуемым исходом. Знаете как гауляйтер Зейсс-Инкварт, не допустил захвата Голландии англичанами? Этот сукин сын, объявил, что взорвет все дамбы и затопит всю прибрежную часть страны. И фельдмаршал Монтгомери принял его условия. Только десятого мая, германские войска в Голландии сложили оружие и то, под сильным нажимом на гаулейтера со стороны военных.
Господин Черчилль намерен использовать немецкий опыт в борьбе с нами, но мы не будем лить воду на его мельницу. Если он мертвой хваткой вцепился в Голландию, пусть держит её до второго пришествия. Мы намерены нанести удар вдоль голландско-германской границы, выйти к Рейну в районе Везеля, с последующим наступлением на Брюссель, Гент, Кале. Таким образом, нарушается целостность англо-американского фронта, а господин Черчилль получает свой "голландский котел", как в свое время Гитлер получил "курляндский".
– Это очень рискованный ход, товарищ Сталин. Совместный контрудар англичан и американцев может серьезно нарушить все наши планы - высказал опасение маршал, но Верховный поспешил успокоить его.
– Вполне разделяю ваши опасения относительно контрудара, товарищ Рокоссовский. Однако у товарища Антонова есть довольно весомые аргументы в пользу нашего наступления к Рейну. Послушайте их и выскажите свое мнение.
Повинуясь приказу Верховного, Антонов встал и взяв в руки указку, пустился в объяснения.
– Бои за побережье Голландии свяжут нас по рукам и ногам, что крайне выгодно англичанам. Они выиграют время и смогут беспрепятственно перебросить в Голландию подкрепления с острова. Расстояние между берегами минимальное и мы не будем иметь ни малейшей возможности, хоть как-то помешать этому процессу. Если это случиться, то по расчетам Оперативного отдела, уже через две недели англичане смогут начать наступление против наших войск. Как со стороны Голландии и Ганновера, так и со стороны Шлезвига. Не думаю, что в этих условиях американцы окажутся в стороне и откажутся поддержать своих союзников - Антонов сделал многозначительную паузу. Число людей знавших о появление у американцев нового оружия было крайне мало, и маршал Рокоссовский не входил в их число. "Советский Багратион" моментально уловил скрытый подтекст в словах Антонова и воспринял их как не требующую доказательств аксиому.
– Единственный выход из этой ситуации, по мнению генштаба - нанесение удара с целью полного развала фронта союзников и полная изоляция друг от друга их армий. В этом случаи будет не только нарушено общее командование войск противника, но и серьезно затруднено их снабжение. В частности это коснется американцев, чьи войска наиболее удалены от побережья и длина плеча их снабжения сильно уязвима.
Указка начальника Генштаба хищной змейкой скользнула по карте и послушно замерла в исходном положении.