Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
– Все ваши вопрос не что иное как неуклюжие детские увертки и нежелание сознаваться в совершении предательства по отношении Америки!
– взвился Майлз, но Андрей Януарьевич его быстро одернул.
– Мистер Майлз! Никто не отменял в дипломатических делах презумпцию невиновности, и пока вы не предоставите четких и ясных доказательств якобы нашей вины, у Советского Союза есть все основания сомневаться в ваших словах. Вы не можете точно назвать порт и количество, якобы отправленных туда кораблей, но тогда скажите, откуда у вас эти сведения? Они получены от воздушной, морской разведки или через агентурную сеть? Если через агентов, то насколько они компетентны?
– Я вас не понимаю, господин Вышинский, извольте объясниться - дернулся американец, которому было комфортно обвинять, но никак не отвечать на вопросы.
– Вполне охотно. На нашем Дальнем Востоке много кооперативных организаций, которые занимаются предпринимательской деятельностью, не являясь государственными учреждениями. В настоящий момент, наша страна испытывает в черных и цветных металлах и в погоне за прибылью какой-то из этих кооператив передал японской фирме имеющееся у него топливо в обмен на пришедшие в негодность рыбацкие или прочие морские суда. Это вполне возможно, мистер Майлз, коммерция - невозмутимо излагал Вышинский. Благодаря полученным из Москвы инструкциям он, точно зная, что у американца не сможет предъявить контраргумент на его слова.
Все переходы из одних портов в другие совершались исключительно ночью, вновь прибывшие корабли отводились в закрытые гавани и тщательно укрывались маскировочными сетями, как с воздуха, так и с воды. Утечка могла произойти только через агентов, чью добросовестность Вышинский умело порочил правдоподобной дезой, разоблачить которую, плохо зная советские особенности, Майлз никак не мог.
– Даже если дело обстоит именно так, как вы говорите, разве эти действия нельзя квалифицировать как недружественные и враждебные по отношению к моей стране?
– обрадовался Майлз, но его радость оказалась преждевременной.
– Если вы именно так ставите вопрос, то позвольте вам напомнить, что точно такую же практику проводили некоторые американские фирмы в отношении фашистской Германии. Надеюсь, что вы в курсе того, что фирма "Мэнсон и сыновья" поставляла режиму Гитлера горюче смазочные материалы через французские порты до средины сорок четвертого года. Что с сорокового по сорок четвертый год фирма "Хэдлиберг" занималась перепродажей в Германию шведских шарикоподшипников, на которых летала половина самолетов Люфтваффе. Что фирма "Пэдингтон" поставляла немцам никель, марганец и каучук, и отнюдь не маленькими партиями. Как вы оцениваете действие этих фирм в отношении Советского Союза, да и самой Америки?
– холодным жестким голосом спросил Вышинский.
– Все, что вы мне сказали, требует доказательств, господин Вышинский!
– взвился от негодования американец.
– Они у нас есть, и мы охотно предоставим вам их, по первому вашему слову, мистер Майлз.
Между собеседниками возникла пауза. Огорошенный американец не знал, что ответить и пытался привести свои мысли в порядок.
– Правительство Соединенных Штатов будет признательно вам, за такую информацию - выдавил из себя Майлз, после крепких раздумий.
– Точно как и советская сторона будет рада получить полные и исчерпывающие ответы на свои вопросы - лучезарно улыбнулся в ответ Андрей Януарьевич. Выяснение отношений было отложено. Можно было завершать беседу, но Майлз не мог этого сделать, не попытавшись получить бонус для своей страны. Американские солдаты привычно завязли на Кюсю, их китайские союзники, исчерпав весь свой наступательный потенциал, застыли на подступах
– Согласитесь, мистер Вышинский, что подобное положение, никогда бы не возникла между нашими странами, если бы наши солдаты сражались бы против японцев так же, как плечом к плечу они воевали с немцами - начал крутить шарманку американец, но собеседник решительно прервал его.
– Выполняя решение Ялтинской конференции, Советский Союз в одностороннем порядке денонсировал пакт о ненападении с Японией и если бы не июльские события в Германии, произошедшие не по нашей вине, то в августе мы бы объявили Токио войну. Нынешнее положение ни мира, ни войны, совершенно не отвечает интересам Советского Союза, но ключ от решения этого вопроса находится не в наших руках.
– Занимаемая вами позиция по увязыванию войны с Японией и конфликта в Германии контр продуктивна. Ваше упорное нежелание отойти от неё наносит огромный вред нашим межгосударственным отношениям. Не кажется ли вам, что вашу позицию пора менять?
– Вы грешите против истины, мистер Майлз. С самого начала наших переговоров в Стокгольме советская сторона только и делает, что пытается найти решение, которое бы устраивало обе стороны - упрекнул Вышинский собеседника но, то его не услышал.
– Ваша деятельность за последний месяц напоминает больше торговлю, чем поиск компромисса - язвительно уколол его Майлз, однако тут же получил ответный выпад.
– У нас были хорошие учителя, которые три с половиной года обещали открыть второй фронт, но сделали это только тогда, когда Красная Армия сломала хребет вермахту и вступила в Европу.
Вышинский говорил абсолютную правду и от того посланник Трумэна чувствовал себя неуютно.
– Говоря друг с другом языком обид и упреков, мы вряд ли сможет прийти к чему-то хорошему, господин Вышинский. Вы не слышите меня, сказанные вами слова кажутся мне малоубедительными. Боюсь, что наш формат встреч исчерпал себя. Было бы полезнее сменить его - бросил пробный камень Майлз.
– Вы хотите перенести наши переговоры в Москву и встретиться с наркомом Молотовым?
– моментально отреагировал Вышинский.
– С генералиссимусом Сталиным - с достоинством уточнил американец, но Вышинский махом опустил его на землю.
– Увы, но это никак невозможно.
– Почему?
– удивился Майлз, - мне есть, что сказать мистеру Сталину.
– Я очень рад за вас, господин Майлз, однако ваш нынешний дипломатический ранг специального посланника позволяет вам быть принятым только товарищем Молотовым. Иосиф Виссарионович может принять только господина госсекретаря или посла Гарримана, если на это будет согласие американской стороны. В противном случае ваш визит в Москву будет носить чисто ознакомительный, туристический характер - снисходительно пояснил Вышинский и униженный американец закусил губу.
– Это ваше последнее слово, господин Вышинский - строгим судейским тоном, словно давая собеседнику, последний шанс на исправление допущенных им роковых ошибок спросил Майлз.
– Иного слова и быть не может - подыгрывая ему, ответил посланец Сталина, чем ещё больше его разозлил.
– Я доведу ваши слова до сведения моего правительства - холодно бросил американец и, не подавая Вышинскому руки, удалился.
Срочный отчет о встрече с американским посланником, лег на стол Сталина перед началом заседания малого ГКО. Предстояло обсудить нынешнее положение дел и принять по ним необходимые решения.