Лето любви и смерти
Шрифт:
Чтобы окончательно забыться, она, сопя и всхлипывая, включает телик. Прокрутив несколько программ, останавливается на местной. С громадного плоского экрана к нам обращается известная в городе личность – владелица нескольких салонов красоты и по совместительству городская депутатша.
Коронная тема депутатши – обездоленные дети и старики, и в народе ее именуют Плакальщицей. Вот и сейчас эта дама вещает о том, как бедствуют позабытые всеми одинокие пенсионеры. Гладкая журчащая речь – сочетание ходульной патетики и на удивление неподдельной боли.
– А ведь точно! –
Несчастная неведомая старушка! Представляю, как Нинка задолбит ее своим милосердием.
Укладываюсь на могучий кожаный диван в гостиной, стараниями Нинки превращенный в широкое ложе. Сама она шлепает в супружескую спальню, но минут через пять прибегает, присаживается на краешек дивана:
– Не могу! Мне кажется, он рядом лежит!
В ее глазках-шариках топорщится ужас. Еще с полчаса что-то бормочем заплетающимися непослушными языками. Задремываю, неуклонно качусь в сон – и вздрагиваю от телефонного звонка.
– Кого черт принес? Меня нет, – бурчит Нинка.
Телефон упрямо продолжает тирлиликать. Взбешенная Нинка, матерясь, топает в прихожую и вскоре возвращается, еле передвигая ноги.
– Что случилось, Нин?
Повалившись на меня, она только мычит, обхватив руками встрепанную голову. Кое-как выбираюсь из-под нее, мчусь на кухню, лихорадочно рыскаю по шкафчикам, нахожу бутылку коньяка.
Залпом осушив рюмашечку, Нинка обретает способность соображать и связно произносить слова.
– Натка, мне угрожают!
– Кто?
– Понятия не имею. Мужской голос. Говорит: «Если не хочешь, чтобы с тобой поступили как с муженьком, делись». Спрашиваю: «Кто звонит?» А он отвратно так засмеялся и отключился. Натка, я теперь не усну. А если они придут сегодня? Будут меня пытать и убьют! Натка! Я им все отдам! Плевать мне на деньги, на магазины. Жизнь дороже. Позвони своему Корольку, – не совсем логично добавляет Нинка, – он должен меня защитить!
– Нинка, одумайся, первый час ночи.
– Звони, или я до утра не доживу!
После долгих гудков, когда уже собираюсь вешать трубку, раздается сонный голос Королька. Сбивчиво объясняю ситуацию.
– Вот что, Ната. Ты девочка умная. Проверь, надежно ли заперты двери и окна, утихомирь Нинку. И попытайтесь забыться сном. Утром заеду.
Ночь провожу бессонную и кошмарную. Воспаленная Нинка вываливает на меня столько подробностей из своей кипучей жизни, что у меня раскалывается голова. Засыпаем под утро, около пяти, а в восемь появляется Королек. Выслушав опухшую, взвинченную Нинку, подводит итог:
– Забавно.
– Выходит, Владика убили из-за магазинов? – спрашиваю я. – А я-то думала, это сделал обманутый муж любовницы.
– Начнем
– Какое там! Наоборот, был очень даже веселый… черт бы его драл! Что он только в ней нашел? Ни рожи, ни кожи. Девки сейчас – закачаешься. Если б хоть такую выбрал, а то… тьфу, прости господи!
Королек смотрит на часы.
– Ну, девчата, пора мне. Ната, если хочешь, могу подбросить до работы.
– Наточка, милая, дорогая, не оставляй меня одну! – дико вопит Нинка. – Я ж умру со страха! Хочешь стать моей компаньонкой? Буду жалованье тебе платить. В два… в три раза больше, чем в твоем паршивом салоне. Потом – мамой клянусь! – отпишу магазинчик, станешь богатой. Такая удача один раз в жизни выпадает. Решайся, Натка! Скажи: да!
– Извини, Ниночка. Нет.
– Дуреха, упускаешь такую удачу. В последний раз предлагаю. Ну!.. Ладно, живи уродом. Я еду к тебе. В салон. Ты же можешь торчать там часами. Вот и я с тобой заодно. А ты топай, – бросает Нинка Корольку. – Нам надо одеться, Натку я отвезу сама.
И она удаляется в спальню наряжаться.
– Крутая особа, – хмыкает Королек.
Какое-то время Нинка добросовестно околачивается среди антиквариата, с наслаждением разглядывая старинный ширпотреб, но это занятие скоро ей надоедает. Позабыв все ночные страхи, она уматывает к косметологу, однако перед уходом берет с меня слово, что переночую у нее.
К концу рабочего дня Нинка опять заскакивает в салон и, как бесценный груз, доставляет меня в свою квартиру. На ней траурное платье, но излучает она безудержную энергию.
– Оформляю все документы на себя. Займусь Владькиными торговыми точками по полной программе! Ох, даже руки чешутся!
– Зачем это тебе, Нин? Ты же сама твердила, что магазинчики работают, как часики. Стоит ли вмешиваться? Только испортишь.
– Э, нет, людишек надо держать в кулаке, по себе знаю. К тому же я без дела пропаду. На корню сгнию. Не поверишь, сегодня впервые за несколько лет человеком себя почувствовала. Ожила, понимаешь?
– Погоди, ты что, забыла вчерашние угрозы? Кто тебя защитит, если так открыто мотаешься по городу?
– Не трепыхайся, подруга. Следователю, который ведет дело Владьки, я уже все рассказала. Он железно пообещал обеспечить мою безопасность. Толковый мужик, я в него просто влюбилась. Квартира уже на прослушке.
Но, несмотря на браваду, Нинка тщательно проверяет замки и засовы – надежно ли заперты? – и принимает перед сном убойную дозу снотворного. Что не слишком помогает: ночью она ворочается, три раза будит меня стоном и пришепетываниями, а утром признается, что сон был паскудный. Когда же пытаюсь вызнать, что ее мучило, ни за что не сознается.