Лето моей любви

Хвостов Александр Владирович

– Тут штука вот в чём, Роба: дача-то сестры, но она – девушка, неспособная к земледелию, да и не поклонница дачного отдыха. Оно понятно – мужик её хорошую деньгу «зашибает», всё можно купить на рынке и в магазине, а летом лучше всего поехать по Парижам разгуливать… Вот она на Полю дачу и кинула. А дачка-то хорошая, большая; растёт всё, кроме бананов и ананасов; есть

большей дом в два этажа, по другую сторону забора есть небольшой прудик и площадка для игр. Ну, что, поедем?

– А мы вечером вернёмся назад? – спросил я Сашу.

– Зачем? – поинтересовался он.

– Ну… я просто договорился с одной девушкой пойти на пляж утром.

– «Ах, эта девушка меня с ума свела, разбила сердце мне, покой взяла», – с улыбкой напел Саша, поняв, что речь идёт о Даше, – ладно, что-нибудь придумаем.

И после этих слов я окончательно согласился на поездку, не подозревая, какую злую шутку она со мной сыграет позже. Знаете, я всю жизнь свою к друзьям относился, как к братьям; как сам их любил всем сердцем и всегда был готов и поехать с ними куда угодно, и поддержать в нелегкую минуту, так и про них думал и верил, что они меня тоже любят, всегда помогут и никогда не предадут. И потому мне ни разу не приходило в голову, что кто-то из друзей может оказаться с душком (в переносном смысле). Такое же отношение у меня было и к Сашке. Его воспитывала мать. Отца он никогда не видел и не знал. Да и вообще Сашино окружение в семье состояло из женщин – это помимо мамы были тётушки и бабушка. Вероятно, кто-то мне не поверит, но я это пишу со слов самого Саши. Да и потом чего только в жизни ни возможно! Поэтому ему было чуть труднее, чем мне, привыкать к службе и я его поддерживал, говоря ему, чтоб он держался, хотя бы ради матери. И Саша в долгу не оставался – тоже иногда помогал понимать на занятьях разные предметы, так как с книгами с детства был он на ты. Я, конечно, тоже книги читаю, но до меня всё и всегда доходило через руки.

4

И так, на другое утро мы поехали на дачу к Полине. Не успел я и глазом моргнуть, как увидел в

окне машины сплошняком загородные дома. И все они были красивые, солидные, где-то из кирпича, где-то из блоков. Явно видно, что люди намеревались тут жить и потому денег не жалели. Саша мне сказал, что тут действительно многие обитают и зимой, и летом.

– А что! Ни вони тебе выхлопной, ни какой другой гадости. Красота! Сами бы с Полькой так жили, если и ей, и мне не надо было рано на работу, да ещё по разным концам города. – прибавил он.

– А у твоей Полины какой дом? – спросил я.

– Обычный деревянный дом. – сказал Саша. – В нём три комнаты – одна внизу, гостиная, но если нужно, она может послужить и спальней для гостей; и две спальни наверху.

– Как это? – спросил я, не понимая слегка.

– Тут штука в том, что посреди одной большёй комнаты построили стену… Впрочем, стеной это строение можно назвать условно, потому что оно из досок и фанеры, и, глядя на это невольно вспоминаются строки Высоцкого: «Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой соседушка с соседочкою баловались водочкой». То есть, по сути, это перегородка, за которой тебя не видно, но прекрасно слышно, что ты делаешь.

Я слегка усмехнулся. Наконец мы добрались до конечной точки нашего путешествия. Хочу обратить ваше внимание на то, что пока мы ехали, я то и дело читал названия улиц. И выходило всё один в один по песне Антонова: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…». А дача Полины

находилась на Клубничной улице и стояла она третьей от начала. Высокий забор хотя и был из досок, но он не был каким-то серым, примитивным и скучным; напротив – он был окрашен в ярко-голубой цвет, верхушки его закруглены, а в середине ворот и калитки красовались большие ромашки. Эта деталь тоже меня тронула и вызвала улыбку. Около калитки висела кнопка звонка и Саша на неё нажал.

– Ты, самое главное, воспринимай спокойно всё, что увидишь. – сказал Саша. – Что, она может встретить нас обнажённой? – спросил я.

Конец ознакомительного фрагмента.