Лето ночи
Шрифт:
Какую вещь? Вдыхать винные пары, вырывающиеся изо рта Минка, не отводить глаза и сидеть здесь было довольно трудно.
– Я знаю, что когда старый Эшли вставил себе в рот двустволку и нажал курок, примерно через год после того, как кончилась война… Первая мировая, я хочу сказать… он сделал всем нам большое одолжение. И когда сжег свой проклятый дом – тоже. Его парень приехал домой из Пеории, где у старика родился внук, и нашел своего папашу… судью то есть… мертвым, с разбрызганными по полу мозгами. Все думают, что это был несчастный случай или что это судья сжег свой дом… так нет… Я как раз был в садовом домике с одной из служанок, когда увидел, как приехала коляска мистера Эшли… это он после того, как женился на своей красотке из Венеции, стал называться
Майк кивнул, поблагодарил Минка и пополз к выходу. Его охватило внезапное стремление поскорей выбраться к солнечному свету. Уже почти выбравшись, он обернулся и спросил Минка:
– Минк, а что он кричал?
– Ты чего, сынок?
Старик уже, казалось, забыл, о чем они беседовали.
– Ну, сын судьи. Когда он поджигал дом. Что он кричал?
Три зуба Минка желтовато блеснули в темноте.
– А, ну, он кричал, что им его не получить… «Нет, Господи, меня им не получить!»
– А он не сказал, кому «им»? – Майк почти не дышал. Минк нахмурился, собрал губы в оборочку, что должно было
означать серьезный мыслительный процесс, и снова усмехнулся.
– Ага, а ты знаешь, я вспомнил. Он назвал этого парня по имени.
Парня?
Ну да… Сирус, вот как. Только произнес он как-то по-другому… Сирис. Он кричал: «Нет, О’Сирис, тебе меня не получить». Вот как было. Я еще подумал, что тот, наверное, ирландец. И зовут подходяще. О’Сирис.
– Спасибо, Минк.
Майк встал, чувствуя, как футболка прилипла к телу, вытер с носа капли пота. Волосы были влажными, а ноги почему-то дрожали. Он отыскал свой велосипед и поехал домой по Хард-роуд, отмечая, что тени стали длинными под высокой аркой ветвей. Он прекрасно помнил записи Дуэйна и тот медленный перевод, который они с Дейлом делали по учебнику стенографии. Ту часть, которую Дуэйн переписал из тетради своего дяди, было особенно трудно переводить. Из-за одного слова они снова и снова возились с этими закорючками. Узнал это слово Дейл, он помнил его по какой-то книжке про Египет. Осирис.
Глава 29
На следующий день, в среду тринадцатого апреля, Дейл, Лоренс и Кевин, прихватив с собой Харлена, отбыли в намеченный заранее поход сразу после завтрака. Из всех родителей только мама Харлена не хотела отпускать его на прогулку, но и она в конце концов уступила, когда, как заметил Джим, «поняла, что сможет слинять на свидание, пока меня не будет».
Ребята тащили с собой чуть не тонну снаряжения, укрепить которое на велосипедах и привезти на место было делом нелегким. Горы спальных мешков, еда, одежда и рюкзаки нагрузили их и без того тяжелые велосипеды, так что почти весь путь они проделали, стоя на педалях и пыхтя от напряжения. Хорошо, что дорожные колеи на Джубили-Колледж-роуд и Шестом окружном были утрамбованы достаточно сильно и колеса не увязали в гравии.
Несколько рощиц – вернее, что-то вроде них – росли вдоль железнодорожных путей к северу от города, но и они были до смешного жиденькими и располагались слишком близко к свалке, чтобы представлять для ребят интерес. Настоящие леса росли в полутора милях к востоку от фермы дяди Генри и к северу от карьера Билли Гоут, позади кладбища. Приблизительно на том месте, где почти пятьдесят лет назад Минк Харпер обнаружил кости Мерита Уиттакера.
Вечером во вторник мальчики провели в шалаше у Майка почти три часа, сравнивая результаты обеих поездок и уточняя дальнейшие планы, пока по Депо-стрит эхом не прокатился зычный крик мамы Кевина: «КЕ-Е-ЕВИ-И-ИН!»
Переплетенная в кожу книга, которую Дейл стащил у мистера Эшли-Монтегю – поступок, в который он сам не мог до конца поверить, пока не вернулся в Элм-Хейвен, – представляла собой поток фраз на иностранном языке, описание загадочных ритуалов, неудобопонятные описания различных божеств с непроизносимыми именами и массу каббалистических цифровых выкладок. «Едва ли стоило ради этого подставлять свою задницу под неприятности» – таков был вердикт, вынесенный Джимом Харленом.
Но где-то на этих заполненных убористыми записями страницах, Дейл в этом не сомневался, должны быть упоминания об Осирисе или о Стеле Откровения, о которых говорилось в записях Дуэйна. Дейл не поленился взять эту книжку с собой в загородную вылазку: еще один дополнительный груз, который надо было тащить с собой по холмам.
Во время этой вылазки вся четверка держалась начеку, каждый раз, заслышав шум грузовика или любой другой машины, они оглядывались через плечо и внимательно провожали ее глазами. Но грузовик не появлялся. И самым агрессивным по отношению к ним существом оказался один чумазый ребенок – мальчик это был или девочка, сказать было трудно: спутанные волосы и грязная рожица могли принадлежать как тому, так и другому, – который, проезжая мимо в машине, показал им язык.
Они передохнули в тенистом патио на ферме дяди Джона, пока тетя Лина готовила лимонад. Развалившись в знаменитых адирондакских креслах, ребята обсудили детали предстоящей вылазки. Тетя Лина предложила им отправиться на пустующее пастбище, мотивируя это открывающимся оттуда прекрасным видом на ручей и ближайшие холмы, но мальчики предпочли раскинуть лагерь в лесу.
– А где ваш приятель Майк О’Рурк? – поинтересовалась тетя Лина.
– У него оказались сегодня дела в городе, в церкви, что ли, – соврал, отдуваясь за всех, Джим Харлен. – Он приедет позже.
Примерно в три часа пополудни вся четверка отправилась на восток, к лесу, оставив велосипеды на попечение тети Лины.
Рюкзаки, которые тащили с собой ребята, отличались крайним разнообразием: недорогой бойскаутский рюкзачок Лоренса был сделан из нейлона; холщовый армейский мешок Кевина, который он позаимствовал у своего отца, слегка припахивал плесенью; длинная неуклюжая дорожная сумка Дейла больше подходила для путешествия на каноэ, чем на велосипеде; толстая скатка Харлена казалась лишь немногим больше, чем повязка на его руке, и была обмотана по меньшей мере сотней ярдов веревок и шпагата. Все это снаряжение без конца рассыпалось, и пришлось сделать не одну остановку, чтобы собирать и увязывать его снова и снова.
К половине четвертого ребята пересекли ручей вблизи пещеры бутлегеров и перелезли через забор из колючей проволоки, отгораживающий южную сторону земель дяди Генри. Почти сразу за забором начинался густой лес. Тут было значительно прохладнее, чем на солнцепеке, хотя покров листьев пропускал не только солнечные блики, но и крупные мазки света на короткой траве.
То и дело поскальзываясь, они спустились с крутого обрыва в ущелье, проходившее с северной стороны кладбища, причем скатка Харлена, конечно, тут же развязалась, и еще минут десять они все вместе ползали и собирали его пожитки. Оттуда было уже рукой подать до лога Робин Гуда, расположенного в нескольких сотнях ярдах от третьего лагеря, – миновав его, ребята, следуя прямо по отпечаткам коровьих следов, направились на восток, к небольшой уютной полянке неподалеку от лесной опушки.
Время от времени они останавливались, опускали на землю свои пожитки и отправлялись побродить, затем, как научил их Майк, замирали и застывали в молчании на несколько долгих минут, прислушиваясь. Полнейшая тишина. Лишь один раз тишину нарушило мычание коровы, которая оказалась вблизи места их расположения и сама напугалась при виде ребят больше, чем они. Ни малейших следов присутствия кого-либо. Сделав несколько таких экспериментов, ребята снова взвалили на плечи рюкзаки и углубились в лес.