Лето перемен

Мортинсен Кей

— Миссис… Вера, а какими детьми должен заняться Джон?

— Ну как же! Ведь Джон опекает сирот! Открыл центр, стал собирать картотеку на брошенных детей. Больницы, школы…

— Мама!

— Отстань ты от меня, поговорить не дашь с человеком! Все, рассказывайте, Вероника. Все-все о себе. Вы замечательная, это сразу видно. У вас такие удивительные фиолетовые глаза! У меня была фиалка, так вот она цвела точно таким же… Но я умолкаю. Не могу же я одна разговаривать целый вечер!

— Мама, по-моему ты себя недооцениваешь.

Вероника с улыбкой наблюдала за шутливой перепалкой матери и сына, а сама неотрывно

думала сразу о нескольких вещах. Во-первых, эти центры… Кто бы мог подумать, что гордый лорд такой филантроп! Во-вторых, Кэролайн… Знает ли Вера Февершем всю правду, или ей просто неохота в это влезать?

Она опомнилась, поймав любопытный взгляд Веры.

— Что ж, о себе мне рассказывать особенно нечего. Полагаю, вы знаете, что мы с Марго были удочерены. Поступила после школы в колледж, с сестрой почти не общалась. Получила диплом и занялась ландшафтным дизайном, так что увлечение садоводством именно оттуда. Правда, такой красоты, как у вас, мне еще видеть не приходилось… После гибели Марго я ухаживала за Джеки, вот, собственно, и все. Работу пришлось на время оставить, но я, честно говоря, не жалею. Во-первых, Джеки, а во-вторых… фантазии большинства заказчиков сводились к альпийским горкам и горизонтальным фонтанам, а всякий изыск они считали преступлением. Я не видела в этом творчества.

— Ну совершенно мой стиль! Я тоже ненавижу рамки. Впрочем, это сразу стало ясно. Юбка и топ, моя дорогая, юбка и топ! Оптимизм и ум! Прекраснейшее сочетание, и именно мы с вами являемся счастливыми его обладателями. Только знаете что? Распустите волосы! Такие кудри нельзя держать в узде. Мне-то не к лицу, я ведь старая, но вы, моя красавица… Она красавица, Джонни, правда?

— Да.

Вероника почувствовала, как румянец захлестывает ее щеки.

— Ой! Она покраснела! Да вы должны утомиться от комплиментов! Утонуть в них! Джонни, что это за «да»? Она восхитительна!

— Я просто щажу ее скромность.

— Дорогой мой, вот в этом деле скромность женщины не нуждается в пощаде! От комплиментов мы только расцветаем, поверь мне. Ох, каттлеи!

— Что с ними?!

— Их надо опрыскать ровно в девять, а сейчас уже четверть десятого! Вероника, ангел, мы еще наговоримся всласть, а сейчас пока-пока, я убегаю!

Смерч в виде леди Февершем вылетел из столовой, и сразу стало темнее. Вероника ошеломленно и радостно проводила ее взглядом, удивляясь, как быстро Вера Февершем овладела ее сердцем.

Материализовавшаяся из воздуха нянька Нэн укоризненно поджала губы.

— В МОЕ время леди не были такими малахольными.

Наступила тишина. Потом Джон с легкой улыбкой заметил:

— В ушах звенит и чего-то не хватает. Как тебе моя мать, синеглазая?

— Восхитительная женщина. Открытая, светлая, добрая… может, тебя ей в роддоме подменили?

Джон расхохотался, Кэролайн вторила ему. Нянька Нэн послала Веронике одобрительно-суровый взгляд и удалилась на кухню, с неожиданной легкостью унося гору грязных тарелок.

Джон с удивительной нежностью посмотрел старушке вслед и крикнул:

— Ничего не мой, нянюшка! Это подождет до завтра.

Из тьмы донеслось:

— В МОЕ время господа после ужина спокойно попивали портвейн, а в дела слуг не вмешивались. И вообще, мал еще указывать.

Вероника хихикнула. Некоторое время все сидели в полной тишине, наслаждаясь покоем. Потом Кэролайн извинилась

и пожелала всем спокойной ночи. Странно, но на этот раз она показалась Веронике значительно более симпатичной.

Девушка потягивала из бокала вино и размышляла. Надо будет расспросить о Марго Веру. При ее любви поговорить, а также, учитывая искреннюю любовь к сыну и внуку, она должна быть в курсе всего, что происходило в этом доме год с лишним назад.

Джон отодвинул стул и встал. Его атлетическая фигура, подсвеченная мягким светом ламп и огнем в камине, четко вырисовывалась на фоне белых занавесок, скрывавших большое французское окно, выходившее прямо в сад. Лорд Февершем налил Веронике кофе и пододвинул вазочку с трюфелями.

— Пойдем, посидим на веранде? Ночь очень теплая.

— Пойдем.

Внутренний голос настойчиво убеждал ее не делать глупостей, но Вероника едва не отмахнулась от него с раздражением, чем, наверное, немало удивила бы Джона.

Ночной сад благоухал, воспоминания о великолепном и сытном ужине приятно кружили голову. И Вероника Картер с изумлением поняла, что чувствует себя в аристократической усадьбе почти как дома. Если честно, то гораздо лучше.

Картеры были хорошими людьми. Честными, работящими, не слишком счастливыми. Бог не дал им детей, потому они и удочерили двух сирот, считая, что вместе им будет веселее. Родителей не выбирают, особенно обитатели сиротского приюта, поэтому и Марго, и Вероника искренне считали, что им в любом случае повезло, однако жизнь в доме Картеров трудно было назвать веселой. Вдобавок выяснилось, что по-настоящему хотел детей только Фил Картер. Его жена так и не сумела стать хорошей матерью, вернее, хорошей матерью для обеих девочек. Она выбрала Марго и во всем ей потакала, баловала, наряжала, покупала сласти, рассказывала всем о необыкновенном уме и живости девочки, а к Веронике относилась… да никак не относилась. Вероника так и прожила до совершеннолетия в тени блестящей, яркой Марго.

Отец — другое дело. Он любил обеих. Как умел. Тихо, незаметно, словно стесняясь выказывать свои чувства. Однако Вероника всегда знала, что за ним она как за каменной стеной.

Быть может, именно воспоминания о Филе Картере, суровом, немногословном человеке, ставшем отцом для нее и Марго, заставили Веронику так сочувственно отнестись к Джону Леконсфилду. Она сразу, почти сразу почувствовала, что в нем горит огонь истинной любви к сыну, и это не могло не расположить ее к нему.

Однако расположение — это одно, а вот секс и флирт — совсем другое. Джон Леконсфилд может быть прекрасным человеком и лучшим в мире отцом, но для девицы Вероники Картер он представляет явную и несомненную опасность, особенно теперь, когда стало ясно, что Джеки вполне может освоиться в своем собственном родном доме.

Джон осторожно взял Веронику за руку, она вздрогнула, готовая выдернуть у него руку, но вместо этого покорно пошла за ним на веранду. Дойдя до столика, за которым они утром завтракали, она вопросительно взглянула на Джона, но он с улыбкой покачал головой и поманил ее дальше.

Как Красная Шапочка, честное слово! Почему она так покорно идет за этим проклятым лордом? Почему никак не может обуздать жар, разгорающийся в ее теле? Почему не может забыть горячие поцелуи на кухне лондонского дома…