Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань

Версон Мария

Ора глянула на него свысока, чуть приспустив нижнюю губу, и решила не отвечать: хоть слово скажешь - уже точно не отстанут. Однако даже демонстративный поворот головы в сторону книжки не помешали мужчине принять "вызов". Чуть не упав во время отрыва седалищного места, он облокотился о полку, где полулежа читала Ора, и начал было нести что-то несусветное, как его взгляд споткнулся о маленькую беловато-серебряную кругляшку, висящую между двумя упругими, круглыми, декольтированными...

Девушка опустила взгляд на королевскую печать, потом перевела на трезвеющего на глазах мужчину, который додумался спросить:

– Вы придворный м-ма-г?..

Мужики внизу внезапно притихли.

– Нет.
– Холодно ответила Ора и снова

уперлась глазами в книгу: её несказанно удивило, что из всех людей, едущих в этом поезде, именно в её купе оказался человек, разбирающийся в искусстве настолько, что с лету признал в лроновом медальоне (что было роскошью, но не редкостью) королевскую печать.

– А книжица-то, с эмблемой академии ма...

– Я - не маг.
– Она даже не подняла глаз.

– А тогда кто?..

Дальше Ора уже не слышала слов. Её срезанные под самую мякоть ногти впились в кожаную обделку книги, губы сжались, а свободная рука изо всех сил старалась не дергаться.

– А может, - взгляд мужчины стал совсем трезвым, а глаза округлились до предела, - вы м-ма-магистр? Простите!
– Он отдернул руку от полки Оры.
– Не хотел вас обидеть!

– Нет-нет, что вы. Я не думаю, что хоть один магистр может свернуть человеку шею одной рукой.

– Не поня...

Тыльная сторона ладони наотмашь ударила мужчину по щеке и тот, благодаря резко вильнувшему поезду, упал на нижнюю полку. В следующие несколько секунд бодрствования, два его компаньона увидели босые ноги обозленной монашки, которые легонько удалили их в грудь и лишили сознания до конца поездки. Целых полтора часа тишины.

Переодевшись в серебристо-серые шорты и майку, Ора сверху накинула чуть более светлую безрукавку и длинную, до щиколоток, юбку с разрезом от середины бедер. Мама, помнится, очень грубо отзывалась о любви её дочурки к оголению собственного тела посредством вырезов и разрезов, но... Ора не то чтобы не вняла её словам, она лишь игриво, как смогла, покосилась на её выглядывающие из глубокого декольте грудь и сказала, прикусив нижнюю губу, "угу".

Оставалось ещё немного времени, так что Ора решила снова полистать книгу, которую с таким трудом умыкнула из академии. Только теперь, не сколько читая, сколько рассматривая её, она заметила, что некоторые страницы были попросту выдраны. Аккуратно, практически ювелирно и незаметно, но кое-где между ними прощупывалась легкая шероховатость на сгибе. Однако самым странным, по мнению Оры, оказалась абсолютная немагичность сей книги. "Это - биография на каждого из магов, в том числе на каждого из магистров второго круга, которые день ото дня набирают все больше и больше могущества. Почему, скажите мне о премудрые обитатели Оранской Академии, почему вы не наложили на эту книгу несколько сот тысяч противоворовских заклятий!?" - этот вопрос она-таки планировала задать писарям академии по возвращении в столицу. Но это позже.

Ора откинулась на спину, лениво отодвинула до упора дверь, открывающую напоказ практически все купе, и уставилась в окно напротив. Там виднелся вполне себе милый, но приевшийся за последние два дня пути пейзаж серых гор и зеленых полей, где иногда можно увидеть редкие малочисленные поселения, из пяти-семи крупных домов, загона для скота, пары складов да амбара. Десятки мелких деревенек, кормящие добрую половину республики.

По вагону загрохотали каблуки бесстрашной проводницы, которая шла от купе к купе и просила пассажиров, большая часть которых и так уже не спала, приготовиться к скорому прибытию. Ора перевела взгляд на пол, где вилась тень вылезшей из открытого окна занавески, и готовилась увидеть на полу черный силуэт пухлых ног тяжеловесной дамы, но он так и не объявился. Появилась тень круглоносых ботинок, с торчащими в разные стороны шнурками, прямой юбки, огибающей полукруглое нечто, рубашки с коротким рукавом... Но не было силуэта ни ног, ни рук, не было головы, только лишь висели тени сережек и

цепочки, а так же неровность заколки, висящей, по-видимому, на волосах. Ора обомлела, когда к купе подошла уже знакомая ей проводница, улыбнулась, и сказала то же, что и в предыдущих пяти купе "Подъезжаем к городу Гран. Будьте готовы", а потом, окинув взглядом лишенных сознания мужчин, она подмигнула монашке и пошла дальше.

Ора побледнела. За свою жизнь она видела великое множество удивительнейших вещей, но никогда и представить себе не могла подобное. Она выглянула из купе, уткнувшись взглядом в грязно-синюю льняную юбку, хозяйка которой снова кому-то там улыбалась. Девушка нырнула обратно, крепко сжав в руках книгу академии, и отвернулась от двери, бросив взгляд на одного из лежащих рядом с ней мужчин. На его лицо падало яркое утреннее солнце, освещающее каждую его морщинку и ямочку. И, о ужас, на стене купе так же не было тени. Во всем вагоне ни одна живая душа, кроме самой Оры Тоурен, не отбрасывала тени. Только вещи, мебель, украшения.

"Тихо. Спокойно, Ора. Не зря до тебя доходили слухи о немалых странностях города Гран и прочих городов Южной Полосы. Все образуется, ты во всем разберешься... Стижиана бы только найти. Надеюсь, он ещё не уехал".

Город Гран показался ей достаточно милым городком, если конечно выкинуть из головы знание о том, что именно здесь триста с лишним лет назад появилась зараза, перекинувшаяся на всю республику - это она говорила об учении инквизиторов.

Поезд доставил её как раз в культурную часть города, так что Ора запихнула книженцию в сумку, закинула её за спину и зашлепала босыми ногами по холодным каменным дорогам. Вполне себе приличные здания, правда, обшарпанные и потускневшие (в Оране все же поддерживают благоприятный вид), в основном трех-четырех этажные, с высокими потолками и широкими окнами. Углы практически всех видимых балконов выходили не на главную улицу, а во дворики, их украшали шестигранные колонны, упирающиеся в мощные плиты, которыми были выложены практически все здания города. Но сильнее всего внимание приковывали фонари. Это были металлические четырехметровые шесты, с нанизанной на них огромной бусиной, цвета перламутра, которая держалась на трех лепестках неизвестного Оре дерева, так же несколько ветвей обвивали вершину фонаря.

Должно быть, даже в таком человеке как Ора иногда просыпался ребенок, то есть в данном случае - девчонка, которая увидев красивую куклу, начнет дергать мать за рукав и строить полные несчастья глаза.

Ора увидела банты. Пестрые банты и ленты, украшающие и фонари, и лавочки, и двери домов, и магазинов. Воздушные шары всех виданных и невиданных форм и размеров, окрашенные одним сплошным цветом или с забавными, немного необычными рисунками на них. Желтые и розовые, зеленые и голубые, белые и красные, золотые и серые, они превращали унылую улицу в прекрасную сказку, трезвонящую во все колокола:

– Сегодня после захода солнца начнется карнавал!
– Кричали не отбрасывающие тень люди тут и там, кидаясь обнимать друг друга и проливать слезы с таким видом, будто они наконец одержали победу над казавшимся несокрушимым врагом.

Прохожие улыбались друг другу, делали нелепые реверансы. Пожилые дамы доставали из закромов свои старинные причудливые наряды, закрашивали морщины и пудрили носы, а их пожилые супруги или давние любовники кидались к ним с букетами перетянутых лентами цветов.

Девушка со страхом и умилением взирала на царящее вокруг счастье, и ей казалось верхом глупости подозревать неладное в царящей всюду утопической радости.

Перестав разглядывать красное с золотой вышивкой пышное платье полной дамы, проплывшей мимо, Ора почесала поцарапанную где-то по дороге пятку и решительно продолжила двигаться в центр города, в библиотеку. Ей нужна была книга, которую стали вести по приказу Сфириты Дивы более четырехсот лет назад - книга, хранящая в себе имена всех рожденных в городе Гран магов.