Летописи Нэпэла
Шрифт:
Пули разнесли перила балкона, каменная пыль поднимается от плит, в которые ударяются металлические капли. Угол балкона отваливается, но тело не падает, оно отодвинуто ураганным огнём к стене. Теперь труп так измягчён свинцом, что каждый раз как пуля входит в плоть, поднимается облачко кровавого тумана.
Вбегают со всех сторон солдаты, и начинают палить. Тела врага почти нет, лишь кровавое пятно на стене над полуобрушившимся
Но задолго до этого Император берёт свою любимую на руки, — автомат отброшен, он ничем не смог помочь хозяину, — и бредёт к выходу. Некуда ступить — столько гильз на полу. Нэпэл медленно идёт между рядами скамей, и дымящиеся ещё оболочки патронов вылетают из под ног.
Император выходит на площадь, и люди думают, что церемония окончена, а Император со своей невестой возвращаются во дворец. Толпа взрывается приветственными криками, все машут руками, в небо выпущены стаи чёрных лебедей. Но потом кто-то в первых рядах видит безжизненно откинувшуюся головку любимой Императора, красное пятно на левом боку и торчащее из него короткое древко. Толпа медленно замолкает. Задние, которым плохо видно свободный участок перед воротами в собор, ничего не понимают. Ропот проносится над толпой. А затем перерастает в рёв отчаяния. И в тихий плач.
Император кладёт любимую на каменные плиты, и становится рядом на колени, сжимая её руку. Прижимает к губам. По лицу его катятся слёзы. Нэпэл касается милого лица пальцами, гладит, шепчет что-то, поправляет жемчужистые нити волос. «Арнушка, Арнушка», выдыхает её имя, вместе с последним воздухом, уже застоявшимся в лёгких. Ведь с того мига, как увидел расходящийся красный ободок вокруг торчащей из нежной белой плоти стрела, так и не сумел вздохнуть. Нэпэл ложится рядом с любимой, обнимает, перекладывает кудрявую светлую головку с холодных камней на своё плечо. Достаёт из кобуры на поясе пистолет и приставив тонкий ствол к виску, стреляет.
Он уходит вслед за Арной, надеясь догнать её в другом мире. И там уже остаться вместе с ней навечно. А если туда же попал и враг, — то ему уготованы вечные муки, не только телесные, но и моральные. Ведь убийца будет знать, что Нэпэл и Арна всё-таки соединили свои сердца…
Взрывающие сердце картины боли и смерти пронеслись перед глазами в доли секунды.
Нет!
Но тот, кто нажал спуск арбалета не хотел никого убивать, — стрела прошла сквозь падающее колечко и вонзилась в алтарь, расколов угол. Трещины расползлись по чёрной гранитной поверхности, исплакались мелкими крошками.
Кольцо так и не достигло пола, — закрутилось вокруг стрелы, соскользнуло к чёрному камню, звонко зазвенев о него.
— Чэрт! — выдохнула Бэк Гроу, опуская левую руку от сердца, куда кольнул приступ мгновенного страха. В правой вскинутой руке подрагивал полуавтомат, так и не сделавший ни одного выстрела.
У остальных даже не нашлось слов.
— Опоздал я немного… Прямо с фронта примчался… Толпа запрудила площадь, к парадному входу было не пробиться и на танке — гусеницы увязли бы. — Чэрт виновато усмехнулся. — Я вошёл с… с тыла здания, и заблудился. Здесь такие катакомбы. А вышел прямёхонько на балкон. И как раз вовремя.
Нэпэл вздохнул с облегчением, убрал автоматы в кобуры.
— Говорят, плохая примета, если кольцо падает на пол, — заискивающе сказал Чэрт. Чувствовал, как напугал всех. И того, кого испугать было труднее всего — самого Императора.
Нэпэл не ответил ничего. Отвернулся от балкона, и поглядел в лицо Арне. А потом — снял колечко со стрелы, торчащей из алтаря.
И надел на тонкий пальчик любимой.
И запечатлел на её устах долгий поцелуй — лишь прелюдию всех тех, что собирался сделать Арне.
…Опускаются и воды,
Коль бегут они рекою,
И огонь погаснуть должен,
Коль пылал он долго ночью;
Почему ж напев не должен,
Не должна ослабнуть песня,
Если пелась целый вечер,
С самого заката Солнца?
«Калевала»
2005 год