Летучее недоразумение
Шрифт:
– Почему он с тобой заговорил? Откуда он узнал, что ты русская?
– А я обезьянку звала по-русски, вот он и услышал, – беспечно засмеялась девушка.
– Не забывай, что обезьяны здесь тоже иностранки, поэтому по-русски знать не могут, – уже более дружелюбно проговорила Надежда.
Она подошла вплотную к забору и посмотрела в ту сторону, куда скрылся парень.
– Он хоть представился? – поинтересовалась она у сестры.
– Кто? – не поняла Женя.
– Ну не обезьяна же? Собеседник твой. Как зовут его, сказал?
– Да, представился, его зовут Александр, он на Ленинградке живет, рядом с метро «Сокол».
– Понятно. А как друга зовут, он случайно не сказал? – снова спросила Надежда.
– Надь, ну что ты, как следователь? Мне так приятно было поболтать с русским человеком, а ты все испортила, – нахмурилась Евгения.
– Очень интересно, почему он так поспешно ретировался, когда меня увидел? – прищурив глаза, поинтересовалась Надя, не обращая внимания на раздражение сестры.
– Не знаю, сказал, что очень торопится и что обязательно еще придет, – пожала Женя плечами. – Что ты из всего проблему делаешь? Что здесь такого-то? – еще больше нахмурилась она.
– Никаких проблем я не делаю, просто нужно быть осторожными, нечего болтать с кем ни попадя. Не забывай, что мы здесь среди чужих и никому нет до нас дела. Выражают интерес и соболезнование, лишь бы что-то выведать. Ты случайно про крушение ничего не говорила? Он что-нибудь спрашивал? – нахмурилась Надя.
– Ну, спросил, как мы сюда попали? – пожала Евгения плечами. – Что здесь такого-то?
– А ты что? – продолжала допытываться Надя.
– Что, что? Ничего. Сказала, что ждем, когда нас домой отправят, – смущенно опустив глаза, пробормотала Женя.
– Больше ничего?
– Отстань от меня, вот привязалась, – огрызнулась Евгения и понеслась в сторону корпуса. Надя недоуменно посмотрела ей вслед, и в душу девушки маленькой скользкой змейкой начала заползать тревога.
– Наверняка ляпнула что-то лишнее. Черт бы тебя побрал, Женька, с твоим болтливым языком, – чертыхнулась Надежда и пошла вслед за сестрой. Она вошла в палату и увидела Женю лежащей на кровати.
– Что-то не так, сестрица? – поинтересовалась Надя.
– Все так, – буркнула Евгения и отвернулась к стенке. – Надоело мне уже все, сил больше моих нет! Я домой хочу, в Москву, чтобы снег под ногами, чтобы свои, родные лица вокруг. Не могу я больше смотреть на эти стены, спать на этой кровати, с ума, наверное, сойду скоро. И ты еще со своими вопросами! Мне так было приятно поговорить с русским человеком в этой забытой богом дыре, а ты из всего делаешь проблему. Я домой хочу! Не хочу я здесь больше оставаться!
Надежда присела на край постели и погладила сестру по плечу.
– Что с тобой, Женя? Ты думаешь, что мне здесь очень нравится? Мне тоже все надоело, и я тоже очень хочу домой. Почему ты так взвилась, когда я тебе задала вполне уместный вопрос? – вернулась она к теме разговора. – Почему убежала из сада? Давай, хватит кукситься, перескажи мне весь разговор с этим Александром. Если, конечно, его действительно зовут Александр.
– А что рассказывать-то? – не поворачиваясь к сестре, пожала плечами девушка. – Я, когда пыталась к мартышкам подойти, ласково их позвала: «Обезьяночки мои, не бойтесь, я вас не обижу. Идите, я вас бананчиком угощу». Александр в это время мимо забора проходил,
– Как – зовет? – опешила Надя, перебив сестру на полуслове. – Откуда он может знать твое имя?!
– Какое имя? – нахмурилась Женя. Потом, сообразив, о чем говорит сестра, заулыбалась. – Да нет, Надюша, ты неправильно меня поняла. Он не по имени ко мне обратился, а просто девушкой назвал. Спрашивает: «Девушка, вы русская?» Я тоже очень обрадовалась, когда услышала родную русскую речь. Здесь же, сама знаешь, все лопочут, кто во что горазд, я ни хрена не понимаю. Тебе хорошо, ты хоть английским языком владеешь, а я круглой дурой себя чувствую.
– Не уходи от темы, дальше рассказывай, – велела сестре Надежда.
– А что дальше? Я к забору подбежала, улыбаюсь. Тоже его спрашиваю: «Вы русский?» – «Ага, – говорит, – москвич». – Я, как услышала, что он москвич, прямо подпрыгнула от радости. А где, – говорю, – живешь, в каком районе? Он и рассказал, что около метро «Сокол». Это же совсем недалеко от нас, представляешь? Господи, Надюша, как же я домой хочу, ты себе даже не представляешь! Мне каждый день наша квартира снится, и блины, которые ты так вкусно печешь, – тяжело вздохнула Евгения. – Про борщ со сметаной я вообще молчу, как подумаю, аж скулы начинает сводить, прямо готова свой собственный язык проглотить, – смешно сморщила она носик.
– Ну, блинов и борща мне тоже хочется, жалко, что здесь муки нет, а то бы напекла, – улыбнулась Надя. – Но ты стрелки не переводи, рассказывай дальше.
– Он меня спросил, как я сюда попала, ну я и ляпнула, что после кораблекрушения. Он прямо в лице переменился. «Как? – говорит. – Так это ты, та самая девушка, которую с ее сестрой на острове нашли?» – «Да, – говорю, – это мы и есть». Он сказал, что про нас с тобой все газеты день и ночь трубят, смакуют подробности. Такого там нагородили, уму непостижимо. Тот остров, говорят, какой-то необычный, то ли проклятие на нем, то ли еще что, я, если честно, ни хрена не поняла. Только вроде мы с тобой какие-то особенные, если прожили там целых четыре дня и остались живы. В общем, чертовщина какая-то, Надь, с этим островом. В это время ты меня позвала, а потом и сама подошла, а этого Александра как ветром сдуло. Помчался куда-то на всех парусах, будто пятки скипидаром смазали, я сама удивилась. Господи, скорей бы все закончилось – и домой, я больше не вынесу этого заточения! Куда провалился этот посол? Чтоб ему пусто было, – проворчала напоследок Женя и посмотрела на сестру виноватыми глазами. – Надь, я же ничего лишнего не говорила. То, что мы с тобой на этом острове были, все здесь знают. Ничего нового я не сообщила.
– Это, конечно, так, но я думаю, что не следует здесь ни с кем разговаривать на эту тему. Ты же помнишь, что сказал Игорь, представитель нашего посольства? Чтобы мы без него или без адвоката вообще никому ни на какие вопросы не отвечали, – напомнила Надя сестре. – Если он так говорит, значит, для этого есть причины. Не забывай, мы с тобой в чужой стране, и здесь свои порядки, – вновь повторила она. – Ляпнешь что-нибудь лишнее, а из этого потом такое раздуют, что – мама, не балуйся! Молчание – золото, не забывай об этом.