Летучие мыши появляются ночью

Вежинов Павел

— Ну теперь рассказывай…

— Пока еще мало что известно, — отозвался из темноты Паргов. — Этой ночью около одиннадцати часов в Гулеше убили бай Киро Кушева. Человек он в селе был известный. Лет ему за пятьдесят. Его убили в собственном доме, стреляли из револьвера с улицы.

— В собственном доме — удивленно спросил Димов.

— Да, в комнате, — подтвердил Паргов. — Стреляли, наверное, с улицы или со двора, пули выбили стекло в окне. Бай Киро умер моментально, а убийца скрылся.

— Ну, нам везет, — пробормотал Димов. — А кто тебе сообщил об этом?

— Наско, наш сотрудник в Гулеше. Я сам говорил с ним по телефону.

— Вот это уже действительно

интересно, — сказал Димов. — Такие убийства не каждый день случаются. Даже в Софии…

— Да и в детективных романах, — добавил Паргов. — По крайней мере, в нашем краю такого до сих пор не было…

— А что за человек был убитый?

За спиной его подозрительно молчали.

— Враг, — наконец отозвался Пырван.

Но в голосе его не чувствовалось убежденности.

— Я серьезно спрашиваю.

— Не знаю, точно ли это, — неуверенно сказал Паргов, — но факт, что как-то на стене его дома появилась такая надпись. Отец бай Киро до 9 сентября был сельским богачом, водил дружбу с немцами, одним словом — мироед. Его дом был самым лучшим в селе.

— Почему был? Уж не сожгли ли его?

— Ну, зачем же! Там сейчас детский дом. Старого Кушева приговорили к смерти, а вскоре после этого умерла и его жена. До войны Киро учился в Софии в университете, но шла молва, что он был против немцев. Ссорился даже из-за этого с отцом. Испугавшись бомбардировок, он, как и многие, эвакуировался в село.

Держал себя хорошо, поэтому его 9 сентября и не тронули. Сначала он жил в отцовском доме — оставили ему одну из комнат. Но из университета его все-таки исключили.

— А ты не знаешь, что он изучал?

— Право, — сказал Пырван. — Так я слышал.

— Народный суд конфисковал его имущество, но, видно, Киро все же сумел кое-что скрыть, — продолжал Паргов. — Он тратил отцовские деньги, пока они у него были, потом стал появляться на черном рынке. За это поплатился. Милиция поймала его на каких-то незаконных сделках, два года Киро пробыл в исправительной колонии.

— Только из-за черного рынка? — усмехнулся Димов.

— Подробно мы расспросим в Гулеше. Разумеется, он был оппозиционерам. Активизировался во время первых выборов. Но из исправительной колонии вернулся тише воды, ниже травы, купил небольшой домик — тот, в котором его убили. Начал разводить кур, поросят. Лет десять я не слышал о нем ничего дурного. Когда в Войникове организовалась трудовая производственная кооперация, он стал в ней агентом по сбыту. Говорили, что зарабатывал хорошие деньги.

— Он женат?

— Нет, остался холостяком. Жил один во всем доме. Но дом этот небольшой, насколько я припоминаю, только две комнаты и кухня.

Тем временем машина неслась по шоссе. Время от времени в свете фар проскакивал заяц, быстро перебегали дорогу тяжелые куропатки. Вскоре они проехали потонувшее во мраке Войниково, потом оказались в Гулеше. Сельсовет находился на центральной площади. В окнах второго этажа был свет. Председатель сельсовета ждал их в своем кабинете вместе с парторгом и двумя молодыми людьми. Паргов быстро познакомил их с Димовым, подвинул ему стул. Один из парней, низкий, крепкий, с волосами, подстриженными бобриком, был Наско Радев — их сотрудник. Второй парень поспешил представиться сам.

— Я первый узнал об убийстве, — сказал он с непритворной гордостью.

— Он наш активист и комсомолец, — отрекомендовал его парторг.

— Кто будет докладывать, ты? — обратился Димов к Наско.

Он сел за письменный стол и вытащил записную книжку.

— Я спал в это время, — немного виновато начал Наско. — И даже не слышал выстрелов, хотя мы живем совсем

близко. Меня разбудил Стефчо, — он кивнул головой на активиста. — «Вставай сейчас же, — говорит он мне, — убили бай Киро!»

Я быстро оделся, и мы пошли. Как полагается, Стефчо я во Двор не пустил, чтобы он ненароком не затоптал следы. Стекло было разбито пулями, но лампа в комнате горела. Я заглянул в окно. Бай Киро лежал весь в крови. Я засомневался, входить или нет. Но подумал, что, может, он жив и нуждается в медицинской помощи. Я внимательно осмотрел входную дверь.

Она была распахнута. Через переднюю я вошел в комнату. Но только склонился над бай Киро, как понял, что все кончено. Тогда я оставил Стефчо на посту у дома, а сам — за председателем.

Парень замолчал я досмотрел на активиста. Стефан как будто только этого ждал.

— И мы с женой уже спали, — начал он, — как вдруг меня разбудили выстрелы. Очень сильно грохнуло.

— Подожди, давай-ка помедленнее, — прервал его Димов. — Вы где живете?

— Можно сказать, прямо против бай Киро. Хотя и не очень близко, у нас двор большой. Правда, дом его очень хорошо от нас виден, потому что мы живем на втором этаже, а между домами деревьев нет. Когда раздались выстрелы, я тут же вскочил и, не зажигая огня, подбежал к окну. Снаружи ни единой души, никакого движения. Только окно в доме бай Киро светилось, но в свете лампы никого не было видно. Я тут же понял: что-то произошло. Тогда я зажег свет, натянул брюки, кое-как напялил ботинки и кинулся вниз. Тут вскочила жена, повисла у меня на плече. «Стой, — кричит, — ведь у них пистолеты, они тебя убьют!» Я едва ее уговорил. Только она все равно пошла за мной и причитала. На дворе мне это надоело, я прикрикнул на нее. Она осталась у ворот. Я вышел, на улицу. Там темно, пустота, ничего! Я посмотрел, есть ли еще у кого из соседей свет, — нет. Или не слышали, или спрятали головы под одеяло, чтобы и с ними чего не случилось. И только тогда я увидел разбитое окно в доме бай Киро. Сказать вам по совести, мне было страшно входить с голыми руками во двор — темно, как знать, откуда может прилететь пуля. Ограда там каменная, не очень высокая, можно заглянуть через нее. Так я и сделал… И тогда я увидел убийцу.

— Увидел? — Димов не поверил своим ушам.

— Я его видел собственными глазами. Он шел по дорожке к калиточке в глубине двора. Дом бай Киро выходит на две улицы, задняя — тупик. И человек шел туда.

— Как он выглядел?

— Как вам сказать, вроде ростом с меня или даже немного выше, но крупнее, сильнее… Брюки у него были вроде бы черные, в темноте не разглядел. Но фуфайка совсем светлая, я его по фуфайке и заметил в темноте…

— Подожди немного, — прервал Димов. — Почему ты думаешь, что это была именно фуфайка?

— Ну, может быть, пуловер.

— А почему не могла быть, скажем, светлая рубашка? Парень задумался.

— Нет, это была фуфайка, — сказал он гораздо увереннее. — Фуфайка длиннее рубашки и прилегает к телу. Речи быть не может — это фуфайка, — убежденно закончил парень.

— Хорошо, давай дальше, — кивнул Димов.

— Я хотел броситься за ним, — продолжал парень. — Но я не посмел, ведь у него пистолет. Смотрю на него, он прямо у меня под носом, а ничего не могу сделать. И все же я не сдержался, крикнул: «Эй!..» Вроде бы громко крикнул. И он оглянулся, честное слово. Повернул только голову, лица его я не видел, уж очень темно было во дворе. Но мне показалось, что у него что-то в руках. Наверное, что-то было, потому что он шел нагнувшись. Он посмотрел на меня, потом быстро побежал к калитке. И пока я пришел в себя — исчез.