Летучие образы (Истинные звезды)
Шрифт:
— О, Маркус, как это мило, как замечательно!.. Посмотри, Харрисон.
В коробке находился ее миниатюрный портрет, выполненный каким-то неизвестным художником с тонким вкусом и изяществом на овале из слоновой кости, обрамленном узенькой золотой оправой.
— Замечательный подарок ты преподнес моей жене, Маркус, — сказал Харрисон, порадовавшись тому, что сын с чувством и пониманием отнесся к выбору такого изысканного и так нелегко доставшегося ему подарка.
— Я срисовал этот портрет с одной моей самой любимой фотографии, — сказал Маркус. — Ведь только они служат напоминанием
— Я так приятно удивлена, Маркус, — проникновенно-благодарным голосом сказала Джесси-Энн. — Нет, правильнее было б сказать, что я необычайно тронута.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, — с легкостью ответил он. — Ну, а что подарил тебе мой отец? Наверное, что-нибудь такое же потрясающее, как Париж.
Харрисон засмеялся:
— Мой подарок куда скромнее.
— Твой отец купил мне в подарок здание, в котором я наконец открою собственный дом моделей, Маркус.
Ему был хорошо известен предмет мечтаний Джесси-Энн, но ведь ему было не хуже известно отношение к этой проблеме отца. Быстрым взглядом пробежав по лицу своего родителя, Маркус на минуту приободрился: казалось, Харрисон был бесконечно счастлив предоставить своей жене самостоятельность в новом начинании. Но в этот момент ему, как никогда ясно, стал очевиден назревающий между ними конфликт.
Держа Дженни под руку, Маркус обошел весь зал, приветствуя толпу друзей и знакомых семьи, не заметив здесь ни единого человека, которого бы с радостью пригласила Джесси-Энн.
— Это вечер-сюрприз, Маркус, — укоризненно глядя на внука, говорила бабушка, когда он задал ей волновавший его вопрос. — Не могла же я спросить у Джесси-Энн номера телефонов ее близких друзей. Ведь тогда бы не получилось никакого сюрприза.
С изумлением он смотрел на то, как она, плавно двигаясь между приглашенными, заговаривала то с одним, то с другим из гостей, дивясь ее способности организовать дело таким образом, чтобы любое задуманное ею дело проходило именно так, как она считала нужным.
Взяв Дженни под руку и пробираясь сквозь толпу, он провел ее через холл прямо к лифту.
— Здесь слишком много гостей преклонного возраста, — объяснил он, улыбнувшись. — Давай где-нибудь перекусим, а затем отправимся в «Палладиум».
Харрисон, взглянув сначала на свои часы, перевел взгляд на часы Джесси-Энн: у них был заказан столик на двоих в маленьком итальянском ресторанчике на девять тридцать вечера.
— Уходим? — спросил он, обнимая ее теплые шелковистые плечи, одержимый страстным желанием поскорее остаться с нею наедине. — Им и без нас не будет скучно.
Она охотно согласилась с ним и двинулась сквозь толпу. Уже находясь в салоне оббитого серой замшей лифта, Харрисон, виновато улыбаясь, говорил Джесси-Энн:
— Мать никогда мне не простит этого поступка.
— Зато я прощу, — засмеялась она, целуя его.
До замужества Джесси-Энн часто посещала этот уютный итальянский ресторанчик, находившийся рядом со старым Центральным парком, прямо за углом того дома, где она жила раньше. Ей показалось весьма необычным то, что она вместе с Харрисоном, вопреки заведенной традиции посещать роскошные, респектабельные рестораны, пришла именно
— И все же здесь намного лучше, чем на вечере у Рашель, — утешительным тоном сказал Харрисон, и они оба засмеялись.
Они уплетали сдобные лепешки, запивая их деревенским вином, и Джесси-Энн призналась, что она никогда так здорово не отмечала свой день рождения и не чувствовала себя такой счастливой.
За рулем «ролл-ройса» ждал шофер, который довез их до дому. Уже в лифте Харрисон, смахивая с лица Джесси-Энн пряди длинных белых волос, внимательно смотрел на нее, пронзая взглядом черных и очень выразительных глаз, которые так сильно поразили ее с самого первого дня их знакомства.
— Я люблю тебя, Джесси-Энн Ройл, — прошептал он, как только остановился лифт, открыв двери прямо в их квартиру.
Обнявшись, они прошли через просторные, оббитые шелком коридоры; войдя в комнату и нетерпеливо срывая с себя одежду, охваченные страстным порывом, они отдались друг другу на своей новой зелено-белой постели, которая лишь отдаленно напоминала ее старую комнату в Монтане.
— Я люблю тебя, Харрисон, — прошептала она некоторое время спустя. — Мое счастье — это ты и Джон.
— Ну зачем же тогда тебе этот дом моделей, если нам и без него так хорошо? — спросил Харрисон весьма озадаченным голосом.
Но Джесси-Энн и сама не знала ответа на этот вопрос, поэтому промолчала.
ГЛАВА 8
Вздрогнув во сне, Каролина внезапно проснулась среди ночи. Задумчиво глядя на разрисованный проглядывающими сквозь многочисленные облака небесными светилами и звездами потолок, она только через несколько минут вспомнила, что лишь вчера въехала в эту преобразованную в жилое помещение и расположенную в самом отдаленном уголке восточной части Нью-Йорка квартиру своего друга-художника. Она согласилась пожить в квартире Тиммо, пока тот путешествовал по Италии в поисках сюжетов, которые могли бы вдохновить его на картины для открывающейся в мае новой манхэттенской выставки. Счастливчик Тиммо! Ей и самой хотелось получить хоть капельку вдохновения! Она была так уверена, что именно Нью-Йорк откроет ей путь в новую и большую жизнь. — Но пока она не наблюдала каких бы то ни было ощутимых перемен.
Бродвей оказался еще более крепким орешком по сравнению с Шафтсбери-авеню, и несмотря на ее диплом об окончании курсов машинописи, никто не проявлял ни малейшего интереса к ее персоне. Казалось, ни одному режиссеру не нужен был ассистент. Тогда Каролина стала работать помощницей продавца в расположенном на Парк-авеню респектабельном и маленьком магазинчике. Но после работы в «Моди» она сочла это слишком скучным занятием. Богатые клиенты, невзирая на свой маленький рост и тучную фигуру, хотели выглядеть точно так же, как манекенщицы на картинках последнего журнала мод «Вог». Уставшая превращать образцы модной одежды в какую-то униформу, Каролина нашла себе работу в службе приема гостей в небольшой, расположенной в восточной части Нью-Йорка галерее, где она и познакомилась с Тиммо.