Летучий голландец
Шрифт:
– Мы никогда не повернем вспять, - ответил Ван Страатен сухо и неприязненно.
Он так и не отнял подзорную трубу от глаз. Что он мог увидеть там, где пасовали радары?
Назар чувствовал отчаяние и злость. Что сказать еще, как убедить? Идиотское рыцарство, ложное понятие чести погубит корабль и команду. Измученные, голодающие, закостенелые
– Вы погибнете!
– крикнул снова.
– Но имена останутся жить.
А плотник, смягчая резкость капитана, попытался растолковать:
– Разумеешь, и так слишком много таких, которые рады отречься от слова правды, дай только повод... Нам надо идти в шторм. Если не повернем, то может быть и там, на суше, хоть кто-то не свернет, не отступит...
– Нет, теперь все это не имеет значения, - твердо сказал Назар.
– Эх, не понимаешь... Что ж, может, теперь на земле в правду другие понятия...
– Да, у человечества другие понятия!
Плотник хмыкнул, неодобрительно покрутил головой.
– У человечества... А мы - не человечество? Те, кто Русь защищал, кто Киев строил - эти рази не человечество? В нем мертвых больше, чем живых... Помни это, паря! И понимай. Понимай!
Назар ухватился за последнюю соломинку, за последний шанс вернуть легендарных скитальцев в порт:
– Сейчас период солнечной активности! Да-да, большие вспышки на Солнце. Вы все крайне истощены... Вам лучше вернуться. В такое время вам плавать...
– Плевать, - перебил плотник.
– Небесные светила вертят немощными и робкими. А у нас зори стоят там, где потребно нам!
Он сказал это с таким бешеным напором, что Назар невольно взглянул на небо, и ему показалось, что с детства знакомые созвездия, подчиняясь чудовищной воле этих грубых и невежественных людей, передвинулись и стали на указанные места.
Далеко впереди блеснула искорка. Исчезла на миг, сверкнула снова уже ярче. Судя по скорости перемещения, это был ракетный
Ван Страатен опустил подзорную трубу, сказал что-то коротко и резко. Плотник помедлил, тяжело посмотрел на капитана. Ван Страатен повернулся к нему, повторил приказ, повысив голос.
Плотник опустил голову, ответил почему-то по-русски:
– Будет исполнено, кэптен..
Поколебавшись, бережно снял с шеи нательный крест, поцеловал благоговейно и надел Назару. Тот ощутил прикосновение к шее мокрой волосяной веревочки. Крестик задел щеку, оставив странное ощущение тяжелого живого металла.
Вдруг, не успел Назар опомниться, сзади схватили огромные руки, взметнули над палубой. Назар закричал. Кто-то ругнулся над ухом.
– Чего вопишь?
– донесся сумрачный голос плотника.
– За тобой идут. В сем камзоле тебе надежнее, чем у нас... Не сгинешь.
Назар почувствовал, что его переваливают через борт. Он ударился ногами, услышал рядом тяжелое надсадное дыхание. Пахло солью и крепким мужским потом.
В этот момент корабль сильно накренился, и Назар сорвался в бездну.
Его выловили через две минуты. Странно, никто не вопил, что видит корабль-призрак. Летучего Голландца уже никто не видел, да и что можно было заметить в такую бурю в кромешной тьме?
Очутившись на палубе атомохода, Назар инстинктивно пошарил на груди, вспомнив крестик плотника. Пальца скользнули по синтетической ткани жилета... Пусто...
"Привиделось, - мелькнуло в голове, и он ощутил несказанное облегчение от того, что все в мире снова стало понятно и обыденно. Фу-у... А я уже подумал..."
И в этот момент нащупал на шее волосяную веревочку. Без креста. Долго лежал, закрыв глаза. И, успокаиваясь, думал, что со временем сумеет убедить себя, что сам зачем-то надел на шею эту веревочку.