Летучий корабль
Шрифт:
Уходя, Нотт младший успевает сообщить нам, что мы отныне свободны, можем ходить по острову без сопровождения, если Вудсворд, конечно, предоставит нам возможность выйти хоть куда-нибудь (а он не предоставит!). И еще Тео считает, что мы зря отказались присоединиться к ним. И ему жаль. Правда.
– Делать что-нибудь умеете?
_________________________________________________________________________________________
Кевин Вудсворд: "Делать что-нибудь умеете?" http://imageshack.us/photo/my-images/543/585k.jpg/
_________________________________________________________________________________________
Вудсворда
Что мы умеем делать? Рон, нежно опекаемый матушкой всю свою сознательную и бессознательную жизнь, умеет ставить свою грязную тарелку в переполненную мойку. На этом его кухонные навыки заканчиваются. Еще может заколдовать палочку так, чтобы картошка чистилась сама. Только где взять палочку для Рона Уизли? Поэтому он только пожимает плечами, что Вудсворд истолковывает как «ничего не умею». И он прав. А я… да я практически незаменим на кухне: мою полы и посуду без всякой магии, даже немного готовлю. Не высокая кухня, конечно, но мои тетя и дядя до сих пор живы. И Дадли не болеет. А еще на меня можно при этом орать и попрекать куском хлеба, но об этом я не тороплюсь сообщить хозяину таверны. Он и сам может убедиться в этом на практике.
– Умеешь готовить? — впервые с момента нашей негаданной встречи на лице Вудсворда появляется интерес. — И что, интересно?
Кстати, выговор у него тоже какой-то чудной. Он почти местный, с Гаити, но это мы тоже выясним несколько позже. Но я сразу понял, что он не один из НИХ.
А я умею жарить мясо, делать яичницу, варить супы, ну, в общем, мне вполне доступна всякая ерунда, которая готовится на любой домашней кухне. О, и пудинг! Известие о пудинге повергает Вудсворда в шок, но так как этот кулинарный шедевр на пиратскую еду явно не тянет, он для пробы предлагает мне пожарить мясо, дабы он мог воочию убедиться в моих кулинарных талантах или в их отсутствии.
– Жарить можешь, — отмечает он спустя пару минут, а сам пробует мою стряпню. — По местным меркам специй маловато, а так вполне.
– Тарелку тоже помыть? — спрашиваю я и впервые вижу, как Вудсворд улыбается — сразу же множество мелких морщинок в уголках глаз.
Насчет посуды он верит мне на слово. Наверное, наш изможденный вид все же производит на него определенное впечатление, он ведет нас в небольшое помещение за кухней, где кормит нас завтраком. Не кормит, разумеется, а просто показывает в сторону стола, на котором разложены хлеб, сыр и окорок. А еще имеются масленка с белым аккуратным бруском масла, кувшин молока и кофейник под согревающими чарами. И, скомандовав не копаться долго, он оставляет нас одних.
– Гарри, ты поешь, — как-то испуганно говорит мне Рон. — Ты же… Что ты на этого Вудсворда бросаешься? Ты все-таки думай, что говоришь. Он же нам пока ничего плохого не сделал.
– Не сделал, — соглашаюсь я. — А я что…
Рон кивает, подтверждая, что я веду себя неадекватно. А потом столь ожидаемо спрашивает меня о том, что произошло там, на веранде.
– Что с тобой Снейп, ну, то есть Довилль сделал? Ты же сознание потерял. Даже Малфой испугался, стал тебе виски чем-то растирать. И даже кричал на него, чтоб он прекратил. А этот только сидел и смотрел
– А дальше я уже помню. Ты же знаешь, что Довилль легилимент? — я, стараясь сохранять спокойствие, намазываю масло на хлеб.
– С нами же в школе оклюменцией занимались, ты же там сознание не терял. А тут вдруг раз — и…
– Те, кто занимался с нами в школе авроров, по сравнению с Довиллем просто дети. У меня два первых раза получилось, а вот на третий уже нет. Он из меня все и вытащил — все, о чем до этого спрашивал. И не только это…
– А что еще? — Рон не представляет себе, что еще могло заинтересовать пиратского капитана.
– Все. Так что теперь он может написать книгу о жизни Поттера с описанием всех подробностей.
Молю Мерлина, чтобы Рон не спрашивал о подробностях, и он действительно не спрашивает. Достаточно того, что я выдал все наши жалкие секреты.
– Эх, вот что нам в Азкабане не сиделось! — Рон пытается шутить, чтобы приободрить меня.
– Ты бы умер в Азкабане.
В этом он со мной согласен. Но вот наше пребывание здесь нравится мне все меньше. Мы некоторое время молча жуем, у меня даже перестает кружиться голова — видимо, мне не показано начинать день с бокала вина. А потом я слышу звук шагов за нашей спиной, сдавленное «Ох!» — и вот уже Невилл Лонгботтом, невероятно загорелый и при этом столь очевидно растерянный, испуганный и несчастный чуть ли не бросается нам на шею.
– Гарри, Рон, — твердит он, чуть ли не рыдая, — я думал, я сдохну тут один. Правда!
– Нет, Нев, сейчас Гарри скажет тебе, что мы сдохнем вместе! — Рон уже привык к моей манере общения, так что мне не обязательно открывать рот. — Ты-то как сюда попал? Мы, ясное дело, государственные преступники и изменники, сюда прямо из тюрьмы. Но ведь ты у нас человек тихий и законопослушный!
Невилл придвигает к столу еще один стул и глубоко вздыхает.
– Я сам дурак, — признается он сразу. — Если б знал, что все так получится, носу бы из Англии не высунул.
– Мы вот не высовывали, а как видишь, результат один и тот же, — я продолжаю жевать хлеб с сыром.
Невилл невесело улыбается.
– Да, что интересно, даже конечный пункт назначения у нас с вами один — эта чертова таверна! Хотя иначе и быть не могло — мы все здесь оказываемся. Вот и Алоис тоже здесь, он сейчас на пристань пошел катер разгружать. Они нас всех сюда запихнули, чтоб удобнее было…
– Издеваться, — договариваю я за него.
– Ну, да, — он неохотно соглашается. — Я вообще ни на что не гожусь, только грязь подтирать. Тут еще на втором этаже бордель — офигительное, в общем, место.
– А мы, Нев, отказались от высокой чести — послужить их пиратским величествам! И за это были отправлены на галеры, то есть сюда.
– Они вас что, в команду звали? — Нев недоверчиво смотрит на меня.
– Мы ж бывшие авроры, Нев, Азкабан и все такое… В общем-то, могли и согласиться. Но работа в таверне показалась более интересным предложением, — я тоже улыбаюсь, тоже совсем невесело. — Так что теперь мы вместе. Расскажи-ка нам, Нев, каким недобрым ветром тебя сюда занесло? И при чем здесь твоя милейшая бабушка, которая все лето не сообщала никому о твоей пропаже, а потом вытолкала нас взашей, разъяснив, что ей помогли хорошие люди, а мы вспоминаем о тебе только тогда, когда нам не с кем выпить.