Летящая против ветра

Кузьмина Надежда М.

— Нет, дело не в тебе. Я просто не могу.

Прибавив хода, почти бегом рванула к корпусу.

— Приходи к Прибою, — крикнул мне вслед Ас.

Бри лакричный леденец одобрила. Ей вообще никогда не было слишком много сладкого. Вот мало, это да! А много не бывает!

Свалили мне на кровать вещи и стали по очереди их разглядывать. Утилитарные сапоги и шапка Бриту не заинтересовали, а вот красивые туфельки приглянулись сразу. Я назвала цену и постаралась, как могла подробно, описать, где именно мы их покупали. Бри сказала,

что сегодня же попробует купить такие же. Я не возражала. А пока по обоюдному согласию мы поставили туфли в центр письменного стола, прямо под керосиновой лампой. Чтобы полюбоваться, пока я их носить не начала.

До обеда была еще куча времени. И чем заняться? Можно сесть за математику, можно начать учить эту самую битву при Албери, что отгремела в далекой войне — первой из войн с орками. В конце концов, покрутившись по комнате, я все же решила сходить на конюшню. Мне было жаль Аса, я его опять расстроила своим отказом.

Он сидел в деннике. Так, как любил, — на корточках, привалившись спиной к стенке. Морда коня шлепала губами над его вороной макушкой. Услышав меня, Ас открыл темные глаза, чуть улыбнулся. Потом сдвинулся немного дальше к углу, молчаливо предлагая присесть рядом с ним.

— Тим… Расскажешь мне, почему ты такая?

— Какая? — слегка ощетинилась я.

— Ненавидишь парней.

— Ты очень хочешь знать?

— Да, очень.

Ведь не отстанет.

Вздохнув, закатала на левой руке рукав выше локтя. Тут снадобья Тин так и не смогли свести рассекающих руку поперек уродливых белых рубцов. Зажгла свой зеленый огонек, чтобы было виднее. И протянула руку Аскани:

— Смотри.

— Что? Это? — похоже, такого он не ждал.

— Когда я была совсем маленькой, то жила у чужих людей. Сестра взяла меня к себе позже. И большинство шрамов и рубцов она сумела свести. Это та малость, что осталась.

— Это — малость?! Большинство? Свести? Значит, есть еще?

— Да, — пожала плечами я, — на спине, ногах, на другой руке, на животе… да всюду.

— Почему тебя били? — на его лице был настоящий шок.

Ну да, покушения на жизнь — это ужасно, но как-то красиво, что ли. А вот такое бытовое насилие, побои изо дня в день… это грязно.

— Потому что могли. — Я старалась говорить спокойно. В конце концов, это прошлое, и я его уже пережила. — Те шрамы, что ты видишь, я заработала, когда не дала себя изнасиловать. Их было шестеро, и мне некуда было деваться. Я смогла вырваться и помчалась к единственному доступному месту — пасеке. И опрокинула улей. Меня пчелы не тронули, а их искусали сильно. А вечером хозяин избил меня так, что я чуть не умерла. Два дня не приходила в сознание. Вот, осталась небольшая память, я прикрывала этой рукой голову. — Посмотрела прямо в глаза Аскани и припечатала: — Мне тогда было девять лет.

Он отвел взгляд и молча уставился в пол. Ну а что тут скажешь?

Я вздохнула, а потом вывалила все до конца.

— Моя мать погибла от кровотечения, потому что её изнасиловали. С ней делали ЭТО снова и снова, пока она не умерла. Мне тогда не было и

месяца от роду. А отца рядом не было. Поэтому я ненавижу мужчин. Понимаешь? По-настоящему, до черноты в глазах. Я никогда не позволю себя никому тронуть. Я никогда не выйду замуж. Я никогда не влюблюсь. Я не хочу иметь дело ни с кем из вас, пока жива.

Он молчал.

Я вздохнула, погладила Прибоя по замшевому носу, поднялась и пошла к выходу из конюшни. Думаю, теперь он сделает все, чтобы обо мне забыть. Нафиг ему такая?

Глава 18

До ночи я сидела над уроками. Два раза прерывалась, чтобы помедитировать и сделать гимнастику для пальцев. На обед не пошла — после перекуса, как изящно обозвала нашу обжираловку в трактире леди Изолт, и думать о еде не хотелось. Ужин я пропустила тоже — настроения не было. Захотелось пить — решила, что вода из крана для меня достаточно хороша.

Настроение было поганым — зря я всё же разворошила прошлое.

Вернувшаяся из города в радужном настроении и с новыми туфлями Бри пыталась меня растормошить, но, почувствовав, что мне совсем кисло, резонно решила, что стоит просто оставить меня в покое, и отстала. В час ночи я погасила свой светлячок, помедитировала в последний раз и забралась в кровать. Контрольную сеть не включала. Не хотела даже так видеть Аскани. Я слишком приоткрылась, и теперь он сам стал напоминанием о том, что я страстно хотела забыть.

Впрочем, оно и к лучшему… а то расслабилась, размякла. Парню пряники покупаю.

— Привет! Тебя не было вчера ни на обеде, ни на ужине.

— Я не была голодна.

— Прости, я не хотел.

Пожала плечами. Какая разница, кто чего хотел? Но удивительно, что он со мной разговаривает. А вот я на него смотреть совсем не хочу. Закрыла глаза и — это давалось все легче и легче — провалилась на свою снежную ледяную равнину. Здесь моё место, здесь мне хорошо.

— Тим, поговори со мной.

Я промолчала. И представила, как вокруг моей поляны вырастает черный лес. Глухой, колючий, непролазный. Чтобы никто, никогда не смог меня тут найти. А потом вообразила, как запускаю по плечи руки в то место на снегу, где кристаллики льда ярче всего переливаются под светом луны. Как от холода пальцы покалывает, они теряют чувствительность, как я сама вслед за руками превращаюсь в лед…

— Тим! — кто-то тряс меня за плечи. — Приди в себя!

Ох, это же лорд Йарби. А что я сделала? Просто медитировала.

— У тебя руки стали светиться синим, никогда такого не видел! — прошептал сбоку Аскани.

Я испуганно уставилась на ладони. А почему на обшлагах свитера лёд?

— Прошу продолжать занятие, — обвел глазами класс лорд Йарби. — Я отойду. Тим, иди со мной.

В соседней пустой аудитории директор присел за первую парту. Показал на стул рядом. Я села. Лорд Йарби вздохнул:

— А теперь подробно объясни мне, как случилось, что ты на уроке начала покрываться инеем? Когда я тебя вернул, ты была как ледышка. Тим, что происходит?