Шрифт:
Глава I
Я была нормальным, обыкновенным ребёнком, пока однажды не встретила её. Случилось это вот как.
Летом мы с тётей возвращались от её подруги, живущей в соседнем городе, и ждали автобус на автовокзале. Тётя ушла куда-то и велела мне охранять чемодан.
Глаза слипались от жары, я положила голову на рюкзак, надела наушники и не заметила, как уснула. Я снова увидела тот самый сон, который часто повторялся, но я не могла понять, о чём
Старый двухэтажный дом, снаружи покрашен в светло оранжевый цвет. Он настолько стар, что во многих местах штукатурка с краской отвалилась вместе с кусками кирпича. Рядом с домом стоят широкие высоченные тополя. Они взирают сверху и бросают на разогретые солнцем стены, асфальт и окна кряжистые тени.
Я смотрю на дом, не могу отвести взгляд и плачу. Потому что чувствую сильную тоску. А когда просыпаюсь, то не могу вспомнить, откуда я его знаю.
Меня разбудил громкий голос диспетчера, объявившего очередной автобус. Я открыла глаза, и напротив, под скамьёй, между свисающих ног пассажиров я увидела кошку.
Она, на первый взгляд, тоже казалась обычной двухцветной: белой с серыми пятнами на спине, а вот живот у неё был неестественно большим. Она высунула маленький ярко красный язычок и тяжело дышала. Похоже, что жара измучила и её.
Я обошла скамью, чтобы подобраться к ней поближе и погладить. Но кошка неожиданно встала и прошла мимо, словно я была невидимой.
Кошка направилась к кассе, где толпилась очередь за билетами. Я оглянулась назад: тётя до сих пор не вернулась, значит, мне нельзя было оставлять чемодан без присмотра.
– Девочка, отойди в сторону! Ты людям проход загораживаешь! – услышала я за спиной.
Я вернулась на своё место и решила наблюдать за кошкой издалека. Она прошла в самую гущу человеческих ног, стоящих возле билетной кассы, и легла между ними. Я сняла наушники. Бубнящая музыка и то, что происходило снаружи, никак не сочеталось. Могла ли я знать, что всё, что произойдёт потом, не будет сочетаться вообще ни с чем, что я успела узнать за двенадцать лет жизни.
Кассир, как назло, обслуживала медленно. Люди хотели быстрее уехать, они не замечали кошку и возбуждённо разговаривали. Было страшно за неё, вдруг её кто-то пнёт случайно или со зла.
Поэтому я отвернулась, не стала больше смотреть, закинула ногу на ногу, надела наушники, включила погромче плеер и продолжила слушать музыку.
Вдруг я услышала: «Пржалуйста, помоги мне!»
Я обернулась и увидела в толпе возле кассы тётю, она махала мне рукой. Когда она подошла, раскрасневшаяся, то радостно сообщила мне, что скоро подъедет следующий автобус и велела быстро собирать вещи. Тётю я никогда ни о чём таком не просила, я понимала, что ей и так тяжело со мной. Но слова вдруг сами вылетели:
– Тёть Лен,
– Уважаемые пассажиры, автобус из Фёдоровки подошёл к платформе номер…
Тётя поняла, что я хочу попросить её о чём-то, связанном с кошками. Эффект неожиданности не сработал. Тётя покраснела ещё больше, на лице выступили капли недовольства и раздражения вместе с потом. Было ясно, она откажет мне в любом случае.
Тётя запихивала в рюкзак вещи, а я ждала, когда же диспетчер закончит радио сообщение. Наконец, он замолчал.
– Тёть Лен, вон та кошка, по-моему, очень сильно пить хочет. Можно я ей водички налью?
– О чём ты, Александра? Именно когда мы торопимся, ты опять выдумываешь!
– Тёть Лен, ну пожалуйста, посмотри, какая она несчастная от жары, ей тяжело дышать..
Тётя повернулась, чтобы посмотреть, куда я указывала.
– Где? Я не вижу, – прищурилась она.
– Да, вон, возле кассы!
– Нету её там. Опять ты врёшь! Хотя, это не имеет никакого значения. Мы собираемся и идём на посадку!
– Я налью ей воды и тогда пойду. И я вовсе не вру.
Тётя удивлённо посмотрела на меня. Я и сама удивилась, никогда прежде я не была такой настырной.
– На, держи бутылку. Во что ты собралась ей наливать, в ладошку?
– Я куплю в буфете пластиковую тарелку. Я мигом! Я успею!
Я не знала, сколько уйдёт времени на самом деле, поэтому сказала так, чтобы тётя быстрее согласилась со мной.
Она вынула из кармана свёрнутую пятидесятирублёвку.
– Мигом! – сказала она, протягивая деньги. – Водитель ждать тебя не будет.
Я нацепила рюкзак и понеслась, обегая людей. К счастью, к тому времени очередь к буфету разошлась. Буфет находился рядом с билетной кассой. Я спросила у буфетчицы в коротком белом халате и белом колпаке, от которой пахло жаренными беляшами и мужским одеколоном:
– Вы не знаете, во-он та чья кошка?
– А ты как думаешь?!
– Наверно, – ничья?
– Точно! Так и есть, – ответила буфетчица. – Она недавно тут появилась, неделю назад.
– Вы её тоже видите?
– А я за всеми тут наблюдаю, – улыбнулась она.
– Она так сильно хочет пить, что аж высунула язык. Я хочу налить ей воды… Поэтому дайте мне, пржалуйста, пластиковую тарелку.
– Не пржалуйста, а пожалуйста. Вас что, в школе правильно говорить не учат?
– Нет. В детском доме нас учат говорить «пржалуйста», – соврала я вдруг ни с того ни с сего и положила смятые деньги на прилавок.
Буфетчица замерла на месте и внимательно посмотрела на меня, потом оглянулась по сторонам.