Летящие дни

Жигулин Анатолий Владимирович

ВО ЧУЖОМ ПИРУ Правительство ФРГ размещает на своей территории американские крылатые ракеты, нацеленные на СССР и его союзников по Варшавскому Договору. А мне еще громко слышится Грохот Грюнвальдского боя. Хотя с тех пор пролетело Без малого шесть веков. А мне еще ясно видится, Как знамена колышутся Над копьями наших литовских И наших смоленских полков. Целых полгода пили — Праздновали победу — Во славу Польши, России И Великой Литвы. В старинном городе Бонне Про этот пир не забыли — До нынешних дней похмелье Не вышло из головы. ПИСЬМО ЛЕСНИЧИМ НЕРИНГИ Ваша литовская ива Не

переносит солености. Сохнет, не приживается На прибрежном балтийском песке. Не огорчайтесь, Это — не самые страшные горести, Когда жизнь Всего человечества Качается на волоске. И я сегодня все пристальней Всматриваюсь в историю. Думаю о Грюнвальде… Слышу боль последней войны… И вспоминаю ивы — Кусты и деревья, которые Растут на бескрайних просторах Великой нашей страны. Их перечесть невозможно — Растения рода Salix — Гораздо более сотни Разного вида ив… Из заросли сосен выпрыгнул Чуть рыжеватый заяц. Белый туман опустился На тихий Куршский залив… На Куршской косе вспоминается О многих веках и потерях. А ветер ломает сосны. А в берег стучит волна. Посадками ивы извечно Мы укрепляем берег. Но вот ведь — не приживается! — От крови вода солона. Мы снова умрем за Родину, Как пращуры умирали. Лишь бы зло не селилось В наших братских сердцах… Мне ясно припоминается, Что где-то на Южном Урале Есть мелкая ива, растущая Даже на солонцах. Я туда съезжу осенью, Хоть этот путь неблизкий. И мы одолеем вместе И злую волну и пески. Я вам привезу весною От горькой ивы российской Чуть розоватые, теплые, Словно слеза, черенки. Калининград — Неринга — Москва 1983

* * * * *

У БОЛЬНИЧНОГО ОКНА Ирине Видна труба заброшенной котельной, И вьется лист — в подобие стрижу. И из окна палаты неотдельной Я каждый вечер все на них гляжу. Ах, солнце, солнце! Свет моей надежды. Ах, Ира, Ира! Свет моей души. Я каждый вечер опускаю вежды И говорю: живи, мой друг, дыши. Мои часы — из солнца и трубы. Мой календарь — из ветра и березы. Моя любовь, конечно, из судьбы. Но там — все слезы, слезы, слезы, слезы… 1984 ВЕНЧАНЬЕ ПОЭТА-ДЕКАБРИСТА. 1829 Владимиру Федосеевичу Раевскому Венчанье, венчанье… А может быть, это прощанье? И добрый священник Напрасно сулит обещанья, Что жизнь хороша И прекрасна и даже Совсем не тревожна. Да разве такое возможно? И вдруг в барабане Под куполом вспыхнуло Яркое солнце. А день-то январский Угрюмый и черный Над Русью просторной. Откуда же солнце? Откуда? Ведь это и вправду Похоже на чудо. И руки, и свечи, И наши венчальные кольца. И снова под куполом — Яркое вспыхнуло солнце. А день-то январский Угрюмый и черный Над Русью просторной. Откуда же солнце, Откуда? Наверное, чудо. 1984 * * * Лебеда под Сухуми, В краю винограда и пальм, Сиротой одинокой Тоскует в тени кипариса. И на тонкие листики Солнечный зайчик упал. И горючие строки Невольно в душе родилися… Ах, какие жестокие, Лютые были года! И была лебеда Не травою, а пищей. Ах, какая большая, Густая росла лебеда Между черных камней На родном пепелище! Лебеда под Сухуми — Примета российских полей… Если в здешнем краю Ненароком уснуть мне придется, То и здесь для меня, Для безвестной могилы моей Этот кустик родимый Найдется. 1984 * * * В доме Орёлкиных На абхазской земле Мы пьем с Фазилем Вино виноградное. И южное солнце Сверкает

в вине. И кажется: нету Минут отраднее. А Маргарита Нам подливает вино. Она прекрасна — Как Маргарита. И все печали Уходят на дно — В Черное море. И боль — забыта. И словно я не был Судьбою ранен. И словно нету Тревожных вех… Я — православный, Фазиль — мусульманин. Но Бог, как известно, Один для всех. Мы служим Богу Совести и добра. Но мы, однако, Всего лишь люди. Мы горько знаем, Что было вчера. Но мы не знаем, Что завтра будет… Жил бы всю жизнь В этой дивной стране, Где речь просторна, Душа — открыта, Где каждый Толк понимает в вине, Где у каждого Мастера — Маргарита. 1984 ПОДРАЖАНЬЕ СТАРИННОМУ ЖАНРУ (В альбом N) Излученье Ваших глаз И опасно, и приятно. Я опять смотрю на Вас. Вам, конечно, все понятно. Мне и время нипочем. Нет ни горя, ни потравы. Словно лазерным лучом Подожгли сухие травы. И пожар, пожар, пожар — Зыбкий, быстро проходящий. Ветерок разносит жар, Легкомысленно летящий. Я опять смотрю на Вас. И душа на все согласна. Излученье Ваших глаз И прекрасно, и опасно. Я опять на Вас смотрю. Вы беды не замечайте. Ничего, что я сгорю, — Облучайте, облучайте. Все равно огонь костра Не спасет от вечной доли. Лишь зола, зола, зола Прошуршит на снежном поле… 1985 ЭНЦИКЛОПЕДИЯ С. С. Аверинцеву Устаревают энциклопедии. Быстро меняются фарсы, комедии. Мир неустойчив, неясен и тесен. Даже «Брокгауз», простите, не честен. Там говорится для темного жителя Глухо про смерть Иоанна Крестителя. Сказано скупо: была, мол, интрига. Это, как вы понимаете, фига. Про Соломею ни слова единого В этом рассказе из тома старинного. Может, вы даже мне и не поверите. Что ж, загляните в словарь и проверьте. «Устаревают» любые трагедии. Заново пишутся энциклопедии. 1984 * * * Когда снится раннее детство, Думаю во сне по-украински. Когда вспоминается север, Слышится волынский диалект. Мови мoi рiднi! Як я мiж вами хвилююся Вже п'ятьдесят п'ять рокiв, Уже пятьдесят пять лет! А еще мне запомнилась песня — Старинная, горькая — Про якихось стрiльцiв, Шо з ворог'aми боролись колись.  И была эта песня Протяжная, гордая — Bci стрiльцi полягли — Не сдались. В Софии, в братском славянском застолье В прекрасном и древнем, Многострадальном краю, Когда кончились все Болгарские и русские песни, Я запел по-украински. И лучшей народной песней Признали — мою. 1984 ПРЕКРАСНАЯ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ Прекрасная специальность — Опытный вальщик леса. Если хороший напарник, Если пила остра. Если мороз не очень И звонко поет железо. Если найдется минута Покурить у костра. Тяжелая специальность, Если пила — ручная. Если норма большая И плохие харчи. Но обратись к восходу, Новый день начиная. И на судьбу земную Не сетуй и не ропщи. Опасная специальность, Если на снежном склоне Крутит колючий ветер, Не дает повалить сосну. Если в худых рукавицах До крови стерты ладони И нет никакой надежды, Что увидишь весну… Был вальщиком, стал поэтом, Не потерял интереса К тревожному шуму сосен, К дальним путям журавлей… Прекрасная специальность — Опытный вальщик леса, Надеюсь, не пригодится Больше в жизни моей. 1984